Место в раю не гарантируется. Олег Дольский

Ну что ты такое говоришь?!

      – Юль Евгеньевна, а на кой мне ваш комсомол сдался? – всем своим видом Шибков демонстрировал пренебрежение к затронутой теме. – Я в ремесленное училище пойду, рабочим стану – что, у меня от этого зарплата больше станет?

      – Игорь, ты лишишь себя возможностей для карьерного роста! – глаза «англичанки» и от природы были чуть навыкате, а под очками с диоптриями вообще превращались в рыбьи. – Иди в музучилище, развивай свой талант.

      – Я вас умоляю! Какой карьерный рост? Это Галиуллину надо – он же большим человеком стать хочет!

      – А ты что же, не хочешь? – зло ответил староста. – А кто говорил, что хочет стать великим рок-музыкантом?

      – Дорогой наш Айдар, – усмехнулся Шибков. – Если я когда-то и стану большим музыкантом, то твой комсомол точно не будет иметь к этому отношения.

      – Юлия Евгеньевна! – взмолился о подмоге Галиуллин. – Ну что с такими делать прикажете?!

      – Успокойся, Айдар! Садись! – охладила пыл молодого карьериста Шанская. – Сейчас действительно время такое – переломное. Неизвестно, к чему вся эта перестройка приведёт, но уже сейчас позиция Игоря имеет право на существование.

      – То есть в комсомол теперь вступать необязательно? – задала вопрос Марина Левандовская, сидящая за одной партой с Русланом Сафиуллиным.

      Юлия Евгеньевна сняла очки и туманно посмотрела в окно. На улице пошёл первый снег, и первые хлопья с неба уже успели покрыть пушистым ковром серо-коричневую ещё пару часов назад землю.

      – Я не знаю, – тихо сказала она. – Школа вас уже это не может заставить сделать, и это должен быть только ваш личный выбор, только ваше решение…

      В классе повисла тягостная тишина. Каждый думал о новом времени и о себе в этом времени.

      – Юль Евгеньевна, а Левандовскую тоже в комсомол не примут? Она ведь у нас в проститутки собралась, – с задней парты раздался хриплый, насмешливый голос Вовки Шныкова по кличке Шнек.

      – Шныков, прекрати сейчас же, – классная руководительница за все эти годы измучалась с этим рыжим хулиганом-двоечником, он стал для неё сущим кошмаром. – Извинись перед Левандовской.

      Любому другому она бы приказала привести в школу родителей для беседы, но Вовка воспитывался с глухой бабушкой, так как папу его давно зарезали по пьяной лавочке, а мамаша спилась и сыном не интересовалась.

      – Извинись сейчас же, – вторил учительнице Руслан Сафиуллин, сидящий за одной партой с первой красавицей в классе Мариной Левандовской.

      Сама Маринка сидела ни живая ни мёртвая, лишь только румянец появился на её холёных персиковых щёчках.

      – Посмотрите на него: защитничек выискался, – хулиган Вовка закинул ногу на ногу и презрительно сиканул слюной сквозь зубы. – Зря стараешься, она с тобой всё равно целоваться не будет.

      – Шныков, что за тон? Как ты разговариваешь с товарищем?! И кто тебе дал право оскорблять Левандовскую?

      – Ачё я? Как что – так сразу Шныков. Марин,