Исток бесчеловечности. Светлана Бринкер

как тролль, но ловкому и проворному, как ночеградский демон-танцор, поручили войти в проклятый дом первым.

      Он не сразу заметил ошибку. Рассеивание иллюзий и обманных чар никогда не было талантом великана. К тому же хозяин дома сражался умело, отчаянно, применял для защиты чары, которых от него никто не ожидал. Потому Хигг проигнорировал его клятвы и просьбы о пощаде. Поскорее бы закончить малоприятную миссию! Хигг двигался вперёд быстро, оставляя груды бесформенного мусора.

      Потом выяснилось: злодей был предупреждён, дом продан.

      Мастер Ю нашёл тогда правильные объяснения, трюки, чтобы заставить забыть. Но Хигг подозревал, что эта дрянь к нему ещё вернётся. Потому что приказ там или нет, именно ты поджигаешь дом, выбрасываешь живого человека… давай уж честно, и его рыдающую жену из окна в море! Ты, а не учитель, не старинный фолиант, не пророчество. Жена рыбака проткнула убийце предплечье слабым «разрывающим словом», прежде чем погибла в воде. Её опухшее от слёз, ненавидящее лицо, едкий запах горящих волос заставили наёмника замедлить шаг. А как он увидел малышей, то, к счастью, отступил в сторону, позволил специалистам по наваждениям разобраться, кто тут чернокнижник, а кто нет.

      «Лежишь ночью без сна, – думал Хигг, – смотришь на свои большие руки и мечтаешь о том, чтобы какой-нибудь палач из Города Ночь их на плахе оттяпал».

      Катер вспоминал свою семью из Элмша.

      – Кати, – сказала ему жена, – мы никуда не поедем. Я потомственная грифонозаводчица, никто в них столько не понимает. А внизу грифоны вообще не водятся. Кто я там? Дай близняшкам немножко подрасти, выучить, что нужно, чтобы выжить здесь, в горах. Тогда посмотрим.

      – Да не нужно им этому учиться! – уговаривал он. – Сианна, неужели ты не видишь, что тут происходит, какие силы в игре? Во что превращаются соседи?

      – Ну уж… Хорошие люди пока ещё ни во что не превратились! – заявляла она, но глаза прятала. – Кому мы внизу нужны? Что ты там будешь делать, стрелок, на кого охотиться? В столице стрелять нечего, а в Буролесье тебя самого дичь сожрёт, если хотя бы половина из того, что рассказывают, правда. Да и мне поздно учиться рыбу разводить! Никуда мы не поедем. Кто знает, может, и придумаем, как наши края от проклятья избавить. Но только если вместе пораскинем мозгами, а не побежим, задрав подол, прочь из родного гнезда.

      Гнездо и вправду было замечательно-уютным, досталось им от звероптиц, прирученных женой. Странно и тяжело было покидать его. Милые рожицы близняшек маячили в уголке: одна, как обычно, сосредоточенно заплетала косички другой, и обе делали вид, что не слушают.

      – Сианна, что-то дети молчат в последнее время, – встревожился Катер. – А ведь раньше болтали, не умолкая! Вы здоровы? – он заглянул в изумрудные глазки обеим попеременно. Малышки загадочно ухмыльнулись в ответ.

      – А что тут говорить? – ласково отозвалась мать. – И так ясно. Мы элмшцы. Тут родились, тут… как повезёт.

      И Катер