Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий. Нелли Шульман

Мишель повертелась перед антикварным зеркалом.

      – У меня болячек нет, – девочка сморщила носик, – папочка, ты пойдешь со мной за платьем… – наряд цветочницы для Мишель шила поселковая портниха. Роза налила отцу кофе:

      – Мы с Ником собираемся на Ботранж, – сообщила девочка, – но я могу отвести Мишель к портнихе… – она положила «Человек в поисках смысла» Виктора Франкла на стол:

      – Я все прочла, – Роза поправила пенсне, – надо обсудить книгу, папа… – Эмиль кивнул:

      – Вернусь из Парижа, и все обсудим. В Вене хорошая аналитическая школа или ты нацелилась на Лондон… – в Лондоне преподавали ученики покойного Фрейда.

      Роза отозвалась:

      – Лучше я буду учиться у профессора Франкла. Но мне надо подналечь на немецкий язык.

      Эмиль сверился с исчерканным вдоль и поперек карманным ежедневником.

      – Идите на Ботранж, – разрешил Гольдберг, – завтра у меня операции только после обеда. Элизе можно вставать, она присмотрит за Ладой… – жене Гольдберг пока не позволял подниматься с постели… – он сжевал булочку:

      – Очень вкусно, моя хорошая. Завтра утром навестим с тобой портниху… – пухлые ручки обхватили его шею, липкие губки ткнулись в щеку:

      – Ты самый лучший, папочка, – горячо шепнула Мишель, – а мамочка увидит платье, когда мы вернемся домой, – Роза подтолкнула сестру к двери:

      – Папе надо работать, а тебе чистить морковку для супа, – Мишель скривилась. Роза заметила:

      – Но, если хочешь, поменяемся, получишь рыбу… – младшая дочка почти испуганно ответила:

      – Нет, морковка лучше… – Гольдберг не мог не улыбнуться.

      Девчонки ушли. Гамен с разбега вспрыгнул на продавленный диван. Постучав хвостом, пес угомонился. Щелкнув зажигалкой, Эмиль вернул пакет на стол. Искривленные пальцы подрагивали, но он не хотел рвать конверт. Отложив нож с ручкой слоновой кости, он вытянул на свет листочки из школьной тетрадки в косую линейку. Надин писала так, словно она училась у сестры Женевьевы в поселковой школе:

      – Милый, дорогой папа… – читал он изящный почерк, – я очень надеюсь, что это письмо дойдет до тебя. Папа, знай, что мы с Аннет всегда верили в то, что ты жив, – он снял пенсне:

      – Не могу, – сказал себе Гольдберг, – не могу. Я потом все прочту, сейчас мне надо…

      Он подвинул к себе старую фотографию Розы в свадебном платье де ла Марков.

      – Наши девочки живы, – шепнул Гольдберг, – живы, милая. Я обещаю, что привезу их домой.

      В спальне уютно пахло миндальным мылом, успокаивающе жужжал фен. Кутаясь в тартановый халат, Лада придерживала руками влажные волосы. Летний вечер был теплым, роса уже не ложилась на траву. Гольдберг открыл створку окна:

      – Температура у тебя падает, – он поцеловал выцветшее пятнышко зеленки на щеке жены, – свежий воздух не повредит… – он все равно закутал ее ноги подарком Марты, шотландским пледом. На тарелке Лады остались алые следы