Встречи на краю. Диалоги с людьми, переживающими утрату, умирающими, исцеляющимися и исцелившимися. Стивен Левин

тому, что мне не нравится». Пока я не умерла – а кто знает, что такое смерть? – я живу. Полноценно живу.

      Теперь я каждый день медитирую. Иногда совсем недолго. Всего пять минут. Иногда я медитирую по двадцать минут. Иногда по сорок, а порой я совершенно теряю счёт времени. Но в любом случае, поднимаясь после медитации, я говорю себе, что практика прошла хорошо, ведь я провела это время наедине с собой, проявляя сострадание и осознанность.

      Что ж, Стивен, вот такие у меня новости. Возможно, однажды я отправлю вам послание, в котором напишу: «Когда я умру, я умру по‑настоящему». А возможно, этого не случится. Кто знает?

      Минуло два Рождества с тех пор, как я получил это письмо. То и дело мы получаем от Кэсси известия о том, как продвигается её исцеление. Она говорит, что по мере углубления в медитативную практику обнаруживает, что «всё больше чувствует себя живой, раз неизбежное ещё не случилось, и, возможно, даже тогда я буду чувствовать себя живой. По крайней мере я так ощущаю. Я не вижу, чтобы у этого переживания чистого бытия были границы». Помимо вопросов, связанных с медитацией, она обсуждает с нами своё, как она выражается, «общение с мужчиной». Её речь полна жизни и новообретённого смысла существования. Стоит сказать, что она больше, чем о своей отступающей болезни, рассказывает о своём новом мужчине, добавляя: «Разве это не мило?» В её сердце царит полнота бытия, а её мир постоянно ищет единения с жизнью.

      Исцеление в горе

      Карен, мать утонувшего ребенка

      Карен позвонила нам через два дня после того, как её сын утонул во время семейного пикника на берегу моря. Когда Карен готовила бутерброды, она подняла глаза и увидела, что её двенадцатилетнего сына ударило по голове бревно, на котором он плыл, и затянуло под воду сильным подводным течением. Все кинулись в море, но никто не смог его спасти. У него была серьёзная травма головы. Его отчаянно пытались реанимировать в течение многих часов, но всё было тщетно. Ничего уже нельзя было сделать.

      Карен долго говорила с Ондреа об ужасе произошедшего; о том, как она увидела, что её сын исчез под водой, о страданиях её брата, который нырнул в то место, где ушёл под воду Мартин, но не смог обнаружить его тела, и поэтому чувствовал себя виновным в смерти племянника, об ужасном одиночестве, которое она испытывает, потеряв своего старшего ребёнка. Они разговаривали больше часа, анализируя эти чувства и давая место сильнейшей боли, которую переживала Карен. Во время их разговора можно было ощутить, какие уровни затрагивает их глубокий диалог. После этого звонка Ондреа сказала мне: «Как же она прекрасна. Кажется, это – тот человек, который способен исцеляться благодаря горю. Бог ей в помощь».

      Три недели спустя Карен снова позвонила, и мы долго разговаривали о том, как проходит процесс проживания утраты.

      Карен: Мне кажется, в последние несколько недель я слишком много разговаривала, слишком много читала и размышляла. И это отчасти помогает мне справляться с происходящим. Но сегодняшнее