Встречи на краю. Диалоги с людьми, переживающими утрату, умирающими, исцеляющимися и исцелившимися. Стивен Левин

ты сильно любишь, с которым вас многое связывает, в момент его смерти – это опыт глубочайшей близости. Забавно, но я чувствовала себя так, будто мы снова сочетались браком.

      Весной, когда я посетила ваш ретрит, посвящённый осознанной жизни / осознанному умиранию, я увидела, что заигрываю с идеей собственной смерти. Я стремилась взглянуть смерти в лицо, и я делала это, в частности, акцентируя то, как из‑за болезни я постепенно теряю дееспособность. К примеру, одна половина моего тела лишилась чувствительности и стала слабее, чем другая. Также у меня постоянно случаются провалы в памяти, я теряю концентрацию. Я полагала, что, сосредоточиваясь на таком постепенном процессе умирания, я смогу осознать, что происходит на самом деле. Но когда одна из женщин, участвовавших в ретрите, настолько тяжело заболела, что все решили, что, возможно, она умрёт до его завершения, я не стала навещать её. Я чувствовала, что боюсь так близко подойти к самой себе – видеть, как я лежу на её постели.

      Одна из произошедших со мной трансформаций, которая серьёзно изменила моё последующее отношение, случилась, когда вы обучали меня медитации. Вы сказали мне, что нужно позволить каждой мысли возникать и уходить, что мысль длится столько, сколько длится вдох. Я изо всех сил старалась (возможно, слишком усердно) следовать инструкциям, сначала более интенсивно дыша, затем – стараясь сократить количество мыслей. Через некоторое время я как бы сдалась и просто позволила всему происходить без моего вмешательства, тогда оказалось, что всё происходит само собой. Тогда в промежутке между вдохами не возникало мыслей. Прежде я ткала этот мир, и вот я неожиданно сорвалась с самого края и нырнула во вселенную на такое время, чтобы заметить пустоту, пока мой ум не успел снова приступить к плетению своего мира мысли. Спустя несколько месяцев, когда я разговаривала с Марком в период усиления его болезни, нам удалось вместе с ним взглянуть на происходящее с этой перспективы. Я понимала: совершенно не имеет значения, какой жизни у меня нет. Имеет значение только то, какой жизнью я живу, пока жива. Мы с Марком вместе пришли к этому пониманию, и этот миг был волшебен. Благодаря этому мы стали более открыты к риску. Это понимание изменило наши приоритеты относительно того, что является важным, а что – нет.

      Помню, спустя пару месяцев после этого переживания вы процитировали мне несколько строк, сказанных третьим патриархом чань-буддизма:

      Великий путь не составляет трудности для тех, у кого нет предпочтений. Противопоставлять то, что нам нравится, тому, что нам не нравится, – болезнь ума.

      Эти строки постоянно крутились у меня в голове. Я увидела саму природу болезни в новом свете, и этот свет был таким же ярким, как тот, который я ощутила во время медитации за несколько месяцев до этого.

      Затем настал день, когда вы обучили меня вашей версии медитации по мотивам «Тибетской книги мёртвых». Я не могу сказать точно, что происходило. Я не слышала, чтобы кто‑то что‑то читал: я просто присутствовала.