Кайноzой. Сергей Лукьяненко

Он находился внутри ледяной глыбы, когда его нашли. Парня прямо во льду и привезли в Питер. Честно говоря, у нас был план его аккуратно разморозить – вдруг оживёт? Но он вдруг открыл глаза и начал подёргиваться прямо внутри ледяной глыбы.

      – Значит, вирус существовал и раньше?

      Михаил вздохнул.

      – Никто и никогда не находил никакого вируса, поднимающего мертвецов. Мы не знаем, почему покойники восстают. И уж тем более непонятно, какой вирус мог подействовать на замороженное тело в толще льда. Вирусу тоже надо размножаться, распространяться по организму, он использует живые клетки. Мёртвые, в том числе и замороженные, с разорванными органеллами, для вируса бесполезны.

      – Что возвращает нас к тому, почему мёртвые восстают, – кивнул я.

      – А также почему восставшие обретают разум, почему время поднятия мёртвых ускорилось, почему некоторые кваzи становятся агрессивными, почему некоторые восставшие не подчиняются кваzи.

      – Я не знаю, за что зацепиться, – признался я. – Я в чужом городе. Ты, как я понимаю, изрядно урезан в правах. Если учёные не смогли понять механизмы восстания мёртвых – я-то что могу поделать?

      – Кто-то настолько хотел тебя убить, что отравил целый вагон, – напомнил Михаил. – У нас есть ниточка.

      – Фадеева-Чехова, – вздохнул я. – Будем проверять всех женщин, любящих великую русскую литературу? Или всех актрис? О, понял! Всех с писательскими фамилиями. Жалко, что в русской литературе было так много Ивановых…

      Мы вышли из комнаты, оставив восставших пускать слюни у решётки. Ну, в фигуральном смысле, конечно. Слюнные железы у восставших практически не функционируют.

      – Придумай что-нибудь, – попросил Михаил. – Напрягись. Ты же можешь. Ты живой.

      Что-то было в его голосе необычное. Мы шли по коридору, возвращаясь к унылому кабинету с кулером и двумя орхидеями, которые не паразиты, а эпифиты… Я искоса всматривался в Михаила, в его сероватое старое лицо, погружённый в себя взгляд…

      Да он же в панике! Он хватается за соломинку, и эта соломинка – майор Симонов.

      – Внешность я описал, всё рассказал. Ваши её и так ищут, – я пожал плечами.

      – Внешность, тем более у женщины, – вещь переменчивая, – вздохнул Михаил. – Надо найти раньше, чем наши. Напрягись.

      – Красивая, держалась хорошо. Если честно, то всё-таки не думаю, что она причастна к убийству – у неё была возможность пырнуть меня ножом или толкнуть в руки восставших.

      – Значит, точно красивая, раз защищаешь, – решил Михаил. – И не боялась восставших?

      – Ну, вскрикнула разок. А так очень собранная была, говорила разумно. Один раз что-то заговариваться стала.

      – Ну-ка? – заинтересовался Михаил.

      Мы вошли в кабинет, я сел на прежнее место. Поморщился, вспоминая.

      – Я пошутил, что на «скорой» работал и там мачете спёр. А потом, когда предложил вагон изолировать, чтобы в Питере кваzи взяли кадавров под контроль, она спросила – правда ли на «скорой помощи» работал? Я отвечаю, что вроде как на врача не похож. А она какую-то ерунду сказала. Мальчиком меня