Чук и Гек (сборник). Аркадий Гайдар

и все волшебники должны быть жуликами. Ну, скажи, зачем ему работать, раз он и так во всякую дыру пролезть может? Знай только хватай, что надо… Ты бы лучше спал, Гек, всё равно я с тобой больше разговаривать не буду.

      – Почему?

      – Потому что ты говоришь всякую ерунду, а ночью она тебе приснится, ты и начнёшь локтями да коленями дрыгать. Думаешь, хорошо, как ты мне вчера кулаком в живот бухнул? Дай-ка я тебе бухну тоже…

      На утро четвёртого дня матери самой пришлось колоть дрова. Заяц был давно съеден, и кости его расхватаны сороками. На обед они варили только кашу с постным маслом и луком. Хлеб был на исходе, но мать нашла муку и испекла лепёшек.

      После такого обеда Гек был грустен, и матери показалось, что у него повышена температура.

      Она приказала ему сидеть дома, одела Чука, взяла вёдра, салазки, и они вышли, чтобы привезти воды и заодно набрать на опушке сучьев и веток, – тогда утром легче будет растапливать печку.

      Гек остался один. Он ждал долго. Ему стало скучно, и он начал что-то придумывать.

      …А мать и Чук задержались. На обратном пути к дому санки перевернулись, вёдра опрокинулись, и пришлось ехать к роднику снова. Потом выяснилось, что Чук на опушке позабыл тёплую варежку, и с полпути пришлось возвращаться. Пока искали, пока то да сё, наступили сумерки.

      Когда они вернулись домой, Гека в избе не было. Сначала они подумали, что Гек спрятался на печке за овчинами. Нет, там его не было.

      Тогда Чук хитро улыбнулся и шепнул матери, что Гек, конечно, залез под печку.

      Тогда Чук взял длинный ухват и стал им под печкой ворочать. Но и под печкой Гека не было.

      Мать встревожилась, взглянула на гвоздь у двери. Ни полушубок Гека, ни шапка на гвозде не висели.

      Мать вышла во двор, обошла кругом избушку. Зашла в сени, зажгла фонарь. Заглянула в тёмный чулан, под навес с дровами…

      Она звала Гека, ругала, упрашивала, но никто не отзывался. А темнота быстро ложилась на сугробы.

      Тогда мать заскочила в избу, сдёрнула со стены ружьё, достала патроны, схватила фонарь и, крикнув Чуку, чтобы он не смел двигаться с места, выбежала во двор.

      Следов за четыре дня было натоптано немало.

      Где искать Гека, мать не знала, но она побежала к дороге, так как не верила, что Гек один мог осмелиться зайти в лес.

      На дороге было пусто.

      Она зарядила ружьё и выстрелила. Прислушалась, выстрелила ещё и ещё раз.

      Вдруг совсем неподалёку ударил ответный выстрел. Кто-то спешил к ней на помощь. Она хотела бежать навстречу, но её валенки увязли в сугробе. Фонарь попал в снег, стекло лопнуло, и свет погас.

      С крыльца сторожки раздался пронзительный крик Чука.

      Это, услыхав выстрелы, Чук решил, что волки, которые сожрали Гека, напали на его мать.

      Мать отбросила фонарь и, задыхаясь, побежала к дому. Она втолкнула раздетого Чука в избу, швырнула ружьё в угол и, зачерпнув ковшом, глотнула ледяной воды.

      У крыльца раздался гром и стук. Распахнулась дверь. В избу влетела собака, а за нею