Чук и Гек (сборник). Аркадий Гайдар

мать. – На станции нам делать нечего.

      Опять поставили чайник, подогрели колбасу, поели, попили, и, пока мать разбирала вещи, Чук с Геком забрались на тёплую печку. Здесь пахло берёзовыми вениками, горячей овчиной и сосновыми щепками. А так как расстроенная мать была молчалива, то Чук с Геком молчали тоже. Но долго молчать не намолчишься, и поэтому, не найдя себе никакого дела, Чук и Гек быстро и крепко уснули.

      Они не слышали, как уехал ямщик и как мать, забравшись на печку, улеглась с ними рядом. Они проснулись уже тогда, когда в избе было совсем темно. Проснулись все разом, потому что на крыльце послышался топот, потом что-то в сенях загрохотало – должно быть, упала лопата. Распахнулась дверь, и с фонарём в руках в избу вошёл сторож, а с ним большая лохматая собака. Он скинул с плеча ружьё, бросил на лавку убитого зайца и, поднимая фонарь к печке, спросил:

      – Это что же за гости сюда приехали?

      – Я жена начальника геологической партии Серёгина, – сказала мать, соскакивая с печки, – а это его дети. Если нужно, то вот документы.

      – Вон они, документы: сидят на печке, – буркнул сторож и посветил фонарём на встревоженные лица Чука и Гека. – Как есть в отца – копия! Особо вот этот толстый. – И он ткнул на Чука пальцем.

      Чук и Гек обиделись: Чук – потому, что его назвали толстым, а Гек – потому, что он всегда считал себя похожим на отца больше, чем Чук.

      – Вы зачем, скажите, приехали? – глянув на мать, спросил сторож. – Вам же приезжать было не велено.

      – Как – не велено? Кем это приезжать не велено?

      – А так и не велено. Я сам на станцию возил от Серёгина телеграмму, а в телеграмме ясно написано: «Задер жись выезжать на две недели. Наша партия срочно выходит в тайгу». Раз Серёгин пишет: «Задержись» – значит, и надо было держаться, а вы самовольничаете.

      – Какую телеграмму? – переспросила мать. – Мы никакой телеграммы не получали. – И, как бы ища поддержки, она растерянно глянула на Чука и Гека.

      Но под её взглядом Чук и Гек, испуганно тараща друг на друга глаза, поспешно попятились глубже на печку.

      – Дети, – подозрительно глянув на сыновей, спросила мать, – вы без меня никакой телеграммы не получали?

      На печке захрустели сухие щепки, веники, но ответа на вопрос не последовало.

      – Отвечайте, мучители! – сказала тогда мать. – Вы, наверное, без меня получили телеграмму и мне её не отдали?

      Прошло ещё несколько секунд, потом с печки раздался ровный и дружный рёв. Чук затянул басовито и однотонно, а Гек выводил потоньше и с переливами.

      – Вот где моя погибель! – воскликнула мать. – Вот кто, конечно, сведёт меня в могилу! Да перестаньте вы гудеть и расскажите толком, как было дело.

      Однако, услыхав, что мать собирается идти в могилу, Чук с Геком взвыли ещё громче, и прошло немало времени, пока, перебивая и бесстыдно сваливая вину друг на друга, они затянули свой печальный рассказ.

      Ну что с таким народом будешь делать? Поколотить их палкой? Посадить в тюрьму? Заковать в кандалы