Незабвенное прошлое. Семейные истории. Василий Григорьевич Клевцов

on>

      Мои дети, родственники неожиданно в разговорах со мной начали высказывать мысль о том, что следует зафиксировать воспоминания о родителях. Их прожитой жизни работе военном времени, которое им пришлось пережить. Мотивировалось это тем, что события с уходом их очевидцев стираются из памяти, забываются.

      Мне казалось, что сделать хорошо это не удастся, а делать плохо не хотелось. Тем не менее, всё это заставляло меня мысленно возвращались к событиям прожитой моими родителями жизни.

      Я всегда осознавал: все хорошее в нашей жизни – это благодаря родителям, осуждаемое в нашем поведении – вопреки их желанию усилиям и стараниям. Жизнь родителей – это наше прошлое, без которого нет ни нашего настоящего, ни нашего будущего.

      Нам кажется, что мы живем только своей жизнью. Мы не даем себе труда задуматься над выявлением причинно следственных связей своего настоящего с прошлым, прожитым нашими родителями. Поэтому мы поздно начинаем дорожить памятью о своих родителях. Мы поздно осознаем тот факт, что потеря памяти о прожитой нашими родителями жизни, это наши жизненные потери. Прошлое учит нас дорожить настоящим.

      Как всякое свидетельство очевидцев, воспоминания моих родителей носят характер личных воспоминаний. Они значимы тем, что являются бесценным опытом людей, судьба и события, жизни которых составили историю великой страны и величие народа.

      Рассказы о лично пережитом моими родителями никак не отделимы от общей памяти миллионов людей таких, как и они. Эти воспоминания помогают более объективно сравнить время, ушедшее и время настоящее, точнее оценить и лучше понять будущее.

      Дом моей мамы

      Моя мама родилась в деревне Гуляево. Дом родителей моей мамы был крайним в деревне. Все, кто уходил из деревни или возвращался домой неизбежно проходили мимо родительского дома.

      На втором плане видно окошко белая стена и соломенная крыша родительского дома моей мамы.

      Дом располагался на краю небольшой лощины. В низу лощины протекал ручей, который летом иногда пересыхал. На противоположной стороне лощины располагалась школа, магазин, клуб, сельская больница, пекарня, заброшенная церковь. Все это размещалось на левом берегу небольшой реки Фошня примерно в километре от нее.

      Со временем пекарня, больница, клуб так же как когда – то церковь, прекратили свое существование.

      В 40-х годах 20 века церковное здание было заброшено. Во время войны оно использовалось для размещения госпиталя для немецких солдат, потом госпиталя для солдат красной армии. После изгнания фашистов с 1943 года в церкви размещалась школа. В ней начинали учиться мои старшие два брата и сестра. Мамина рабочая жизнь начиналась в этой школе. В 70-х годах 20 века в церкви в течение нескольких лет размешались мастерские по ремонту сельскохозяйственной техники. Церковное здание послужило людям, принимая под своими сводами одинаково и праведников и грешников.

      На склоне лощины перед домом располагался огород. Внизу был колодец. Воду из колодца черпали ведром, цепляя ведро шестом с крючком на конце. При этом нужно было обладать определенной сноровкой, чтобы при зачерпывании воды ведро не соскочило с крючка и не утонуло в колодце.

      Рядом с колодцем росла яблоня. Её так и называли – колодечница. Точный ее сорт мне неизвестен. Яблоки на ней созревали рано, были очень вкусными. Бабушка запекала яблоки в русской печке и, от этого, они становились еще вкуснее.

      Дом деда был глинобитным с соломенной крышей и земляным полом. На все уговоры моей мамы сменить крышу или настелить полы дед отнекивался, не соглашался.

      Глинобитными назывались дома, изготовленные из саманного кирпича. Саманный кирпич или «саман» делали сами люди. Изготавливали саман летом. Смешивали глину с соломой. Набивали вручную в форму. Полученный кирпич высушивали под солнцем. Из такого кирпича строили дома и другие надворные постройки. Мамин родительский дом закончил свое существование после смерти родителей мамы. Он был разрушен временем.

      Почти четвертую часть внутреннего помещения дома занимала русская печь. В одном углу от печки была выделена территория, которую можно считать кухней. Оставшаяся часть дома представляла собой единое жилое пространство. В нем находилась кровать, стоял стол, несколько табуретов. На этом пространстве сосредотачивалась вся домашняя жизнь. В этой части дома спали, принимали пищу. Бабушка зимними вечерами пряла пряжу из овечьей шерсти. Вязала на всех членов нашей большой семьи шерстяные носки и варежки.

      Дом моей мамы построен после войны. Он был последним, сохранившимся в деревне домом такой постройки: с соломенной крышей и земляным полом. Дома такого типа в деревне к концу шестидесятых годов 20 века были перестроены. Люди построили новые дома. Старые дома, как у моего деда, использовали как сараи или разрушили.

      Солдатовы

      Моя мама, Мария Николаевна Клевцова (Теряева), родилась 14 марта 1925 года. У её родителей было двое детей: моя мама и её младший брат, Василий Николаевич,