Песня моряка. Кен Кизи

звуки фанфар помчался на спасение. Знаешь, Исаак, мне даже жаль, что я там не задержался, чтобы посмотреть на этого экзотического мужика. Мне бы это доставило несказанное удовольствие, – с сожалением заметил Грир.

      – А ты меньше шныряй через черный ход, встретишь массу интересного.

      – Меня, как ученого и исследователя, интересует процесс наблюдения, Исаак. Действовать я предоставляю таким рыцарям, как ты. – Грир возбужденно поерзал на своей табуретке. – Так откуда же вдруг взялся этот неожиданный супруг Лулу?

      Айк пожал плечами.

      – Насколько я понимаю, вырос из-под земли, как поганка.

      – Вчера в «Бездомных Дворнягах» болтали, что в Квинак приезжает какая-то киногруппа. Может, он голливудский лазутчик? Лулу ничего не говорила?

      – Лулу сказала, что на нем тавро Ионы.

      – Тавро Ионы? Что это за тавро такое?

      – Оно приносит несчастье, согласно верованиям папы Лулу.

      – Вау! Во что, интересно, может верить старый Папаша Луп?

      – Ну, например, в кегельбан-автомат. – Да, он действительно слегка забалдел. – Все, кроме красных шаров и черных свиней, приносит ему несчастье.

      – Ты говоришь, настоящий альбинос? Никогда не видал.

      – В Почетном лагере сидел один, – вспомнил Айк. – Тощий мелкий припанкованный дилер в темных очках с дымчатыми линзами. Доводил охранников до бешенства тем, что они не могли их конфисковать.

      – Он тоже приносил несчастье? – потрясенно осведомился Грир.

      – Нет, только создавал массу шума и неприятностей, как это всегда бывает с панками. Он считал себя слишком большим умником – деньги, шприцы и всякое такое. А потом он как-то склеил челюсти тюремному псу суперклеем за то, что тот цапнул его. Не слишком мудрый поступок для заключенного. Его могли запросто прикончить за это, но за ним присматривал кто-то из Больших братишек. И звали его Святым Ником.

      – Он был похож на святого?

      – Он вечно что-то подписывал, обещал подарки. А где-то за неделю до выхода я заметил, что Братишки начали собирать шестерок.

      – Собирать шестерок? – Грир любил, когда Айк начинал вспоминать о времени, проведенном в тюрьме. – И какие мерзости это за собой повлекло?

      Айк отхлебнул из кружки и посмотрел в иллюминатор.

      – В его обязанности входило чистить сортиры. А я был в дорожной бригаде. Как-то раз меня привели обратно пораньше, потому что должны были приехать мои адвокаты – обговорить условия развода. Охранник привел меня в лагерь, а там ни души. Нигде никого – ни в камерах, ни в мастерских, ни в зале – полная пустота. Наконец слышу, откуда-то доносится смех. Иду и вижу, все столпились у тренажера по поднятию тяжестей – охранники, попечители, ну, в общем, все. Стоят в очереди.

      – Оторвались, – сказал Грир.

      – Вот именно. А потом вижу, из душевой выползает панк, и все ноги у него в крови.

      – И что ты сделал?

      – А нечего было делать. Все уже было сделано.

      – И ты