Песня моряка. Кен Кизи

решил Айк. Он не будет стоять за ней, дыша выхлопными газами. Он вытянул дроссель на треть и повернул штурвал на сто восемьдесят градусов. Из кубрика высунулся Грир.

      – Что ты делаешь, Исаак? – В руках у него дымились две кружки. – Поосторожней, это последняя дурь. Жаль будет, если она разольется до того, как ты расскажешь мне, что у тебя произошло с малышкой Луп.

      – Я не расположен к общению, – сообщил Айк. – Хочу двинуть к Утиной канаве.

      Грир залпом опустошил кружку и принялся за другую: проще всего спасти драгоценную жидкость при качке – это заглотить ее. Когда обожженный язык у него немного остыл, он наградил Айка пристальным взглядом исподлобья и продолжил уже с гораздо меньшим апломбом:

      – Значит, двигаем к чертовой канаве. По-моему, это слишком, но давай. Я-то считаю, что тебе ее даже найти не удастся.

      – Найду, – откликнулся Айк. – Хотя при таком приливе войти в нее будет не так-то просто.

      – Уже не говоря о том, чтобы выйти, – пробормотал Грир себе под нос.

      Утиной канавой называлась небольшая, то и дело пересыхавшая речушка, спускавшаяся с гор к северу от Квинакского залива, с постоянно менявшимся руслом, пролегавшая по песчаным отмелям. То она выныривала в одном месте, то в другом. А порой, когда прилив намывал высокую и широкую дамбу, она и вовсе исчезала, образуя небольшое озерцо на берегу, и ждала, когда дамба прорвется или поменяется русло. Однако если удавалось найти ее устье и подняться вверх, рыба была гарантирована.

      Грир отставил кружку и начал застегивать спасательный костюм. Пережив крушение краболовного судна в Бристольском заливе, Грир надевал спасательный костюм при любой погоде и на любом судне. А с крабами с тех пор было покончено раз и навсегда. Единственные членистоногие, с которыми он после этого имел дело, обитали в пучинах женского лона. Айк допил чай и вернул кружку. Стоило ему распрощаться с коллегами по промыслу, как к нему начало снова возвращаться хорошее настроение. Он улыбнулся Гриру.

      – Так, значит, великий любовник Эмиль Грир был изгнан со своего лежбища классическим разгневанным мужем вчера ночью.

      – Изгнан? Я бы так не сказал. Великий Грир никогда не уходит, пока не кончит, какими бы классическими и разгневанными ни были мужья. Это мой кодекс чести, это…

      Айк поднял руку, обрывая разговор, и указал на темный водоворот впереди. Грир спал с лица.

      – Ах ты черт! И надеюсь, ты заметил, что здесь кое-кто уже утоп.

      В прибрежном тумане виднелся ржавый шпангоут одной из жертв цунами девяносто четвертого года. А с другой стороны фарватера болтался еловый пень, вывернутый весенними штормами. Грир покачал головой.

      – Слишком узко, старик. Не советую пытаться. Там можно пройти разве что на каноэ.

      Грир понимал всю бесплодность своих попыток – угон фургона не мог пройти безнаказанно. Движок взревел, и нос нырнул вниз. Грир застегнул неопреновый капюшон и схватился за планшир.

      Айк