Понемногу обо всём. Марина Алиева

всё равно, не тот, кто убивает, а кто себя убить не даёт!

      – Видел я, – буркнул он. – И фашистов, и Берлин, и кладбище немецкое в этом самом сквере. Вот, прям тут…

      Он ткнул палкой вдоль дорожки и осёкся. К ним бегом возвращался тот, шестой, который просил Виктора Николаевича задержать. К груди он прижимал целую охапку цветов.

      – С праздником, дедуль!

      Парень осторожно сгрузил букет на свободную руку Виктора Николаевича, но цветы посыпались на землю – рука вдруг задрожала так, что не унять. Мальчики кинулись их поднимать, а Виктор Николаевич снова опустился на скамейку. Глаза щипало… А ведь он думал, что разучился плакать. Да и сейчас не плакал… Просто трудно было выпустить из себя то, что копилось годами, когда считал, что несправедливо забыт, что никому его прежняя жизнь не нужна, кроме таких же, как он друзей-приятелей, а награды его только наркоманам-мародёрам и ценны. И, особенно, то, что душило в последние дни – снова фашисты, снова убивают.., вся история наизнанку выворачивается, и надо вставать против зла, которое снова попёрло. А будет ли кому?…

      – Так расскажете нам что-нибудь? – снова спросил первый мальчик. – А то по телеку вчера такую фигню гнали про фашистов… И мы, это, решили, что сами разберёмся. Весь день сегодня ходим, ветеранов расспрашиваем…

      Он протянул Виктору Николаевичу собранные цветы, а тот вдруг, непонятно почему, засмеялся.

      – А что ж, в школе вам… или мамка с папкой?

      – Так они не воевали, – пожал плечами мальчик. – Мы хотим из первых рук. У нас и диктофон есть…

      Ноющая с середины дня спина внезапно прошла, и Виктор Николаевич выпрямился. Аккуратно положил подаренный букет рядом на лавочку, провёл рукой по наградам на груди…

      – Вот, смотрите, внучки, эта медаль за Москву. Я тогда постарше вас был, но не на много. Добровольцем пошёл… Повезло, что взяли…

      На площади давно уже шёл концерт, но мальчишки никуда не спешили. Они слушали внимательно, как будто от этого рассказа в их жизнях что-то зависело.

      «А ведь по виду-то и не подумаешь, – думал сквозь слова Виктор Николаевич. – Я же вчера точно таких же из подъезда погнал… А зачем? Ну, курили, да.., так ведь и я сам в их годы, на фронте… Может, не все они хорошие, но не все и плохие. Разобраться хотят… У них теперь свой фронт, на котором врага не сразу и определишь… Э-эх!»

      Виктор Николаевич провёл пальцем по очередной медали.

      – А это за Берлин…

      И про себя подумал: «Надо Ваньке позвонить. Рассказать…»

      Сказание о подполковнике Егоре Е. В.

      Евгений Васильевич Егоря выбился в подполковники из прапорщиков и службу свою нёс рьяно, почитая Устав, как вторую Библию. Всё у него складывалось, вроде бы, хорошо, но существовала одна беда – Евгений Васильевич ничего не умел делать. Вернее, он-то сам думал, что может всё, но за что бы ни брался, выходило это коряво, глупо или не выходило совсем. И карьеру свою Егоря строил на героическом и ударном устранении собственных же огрехов. Пожалуй,