Темнее ночь перед рассветом. Вячеслав Белоусов

с тобой не хочу, мент несчастный, – не теплел Данила. – Смерть бойца – не повод напиваться до смерти и на работу не являться. Просить будешь, чтобы я за тебя генерала Сербицкого умолял?

      – Виноват в смерти опера, вот и принял, но генерала просить за себя не собираюсь. – Квашнин заметно обиделся. – Лучше спроси меня: кого я тебе доставил?

      – Да что тебя спрашивать, пьянь несчастная? У тебя ноги до колен в воде. Где Дынин?

      – Я за ним приглядывать не приставлен, – огрызнулся Квашнин, снимая мокрые полуботинки. – Илья выполняет твои поручения. У меня своё дело. Кстати, Илья нам не понадобится.

      – Это как?

      – А так!

      – Дынин звонил мне и высказал доводы, что убийства Фугасова и Шипучкина совершены одним лицом. – Не сдерживаясь, Ковшов нервно заходил по комнате. – А смерть банковского служащего вовсе не самоубийство. Но это только начало, слушай далее…

      – Это уже не так важно, – перебил его приятель. – Я только что задержал преступника, имеющего прямое отношение к убийству Фугаса и моего Серёженьки…

      – Повтори! Повтори, что ты сказал…

      – Терпению моему нет предела! – Квашнин развернулся в коридор и возвратился назад, неся на плечах запутавшегося в тряпье и собственных одеждах неизвестного; не церемонясь, он сбросил его под ноги Ковшову:

      – Поймал на месте преступления.

      Данила попытался рассмотреть лицо незнакомца.

      – Не обращай внимания, что притих, он жив, скотина, больше притворяется, – пнул того ногой Квашнин. – Брыкаться в пути вздумал, ну я его хлопнул слегка по одному месту, чтобы не шумел.

      – Зачем ко мне? – недоумевал Данила. – Почему не в дежурную часть?

      – За кого бы там меня приняли в таком виде?!

      – Не обознались бы.

      – Времени у нас в обрез, а там разборки бы затеяли… сегодня в управе дежурит майор Катушкин. Станет звонить генералу, разбулгачит всех, одним словом… – поморщился полковник. – А заявись я с этим утопленником в любой райотдел, меня потом анекдотами замучают.

      – А ты у нас такой стеснительный, – хмыкнул Данила.

      – У этого гада в руках портфель какой-то.

      – Раскрой.

      Квашнин занялся портфелем, развернул находившийся в нём свёрток и, к удивлению обоих, выложил на стол револьвер странной фигурации.

      – Ты не фокусник?.. – опустился на стул Данила. – Сознайся, знал заранее?

      – Сроду не видел.

      Ковшов осторожно указательными пальцами обеих рук поднёс оружие к глазам. Долго рассматривал и наконец произнёс неуверенно:

      – Пушечка-то, кажись, не наша. Очень старого образца револьвер, если не коллекционный.

      Незнакомец на полу застонал.

      – Жив, бандюга, я же говорил… – пнул его ещё раз Квашнин.

      – Перестань, это ж не футбольный мяч. Врача не вызвать?

      – Обойдётся.

      – Откуда же ты приволок это криминальное чудо? – начал злиться Ковшов. – Объясни толком. Явится на шум Очаровашка, что я объясню?