Темнее ночь перед рассветом. Вячеслав Белоусов

живому существу, в особенности учёному.

      Жорик потупил глаза: бежать ли ему за помощью или слушать дальше?

      – Исследование я закончил, – объявил вдруг ни с того ни с сего профессор.

      – Как?

      – Не удивляйся. Мне оставалось лишь завершить глубокий анализ всех деталей. Этим я и занимался на ваших глазах.

      Профессор облегчённо вздохнул и огляделся: стрелки на настенных часах стыли, не двигаясь.

      – Который час? – воскликнул он.

      – Шестой… вечера, – промямлил ассистент.

      – Любезный друг, приберитесь в лаборатории и передайте наши материалы в печать. Мне надо спешить. Извините. К утру всё должно быть готово.

      И профессор, накинув прямо на халат свой старенький плащик, схватил шляпу, зонт, портфель, бросил туда кое-какие бумаги и торопливо откланялся.

      Выйдя на засоренную толпой улочку, Дынин летел средь людей, словно на крыльях, не чувствуя ни толчков, ни ругани в спину; им двигала великая сила нетерпения. Маршрут был достаточно известен, с детства его выручала великолепная память. Профессор достаточно хорошо изучил предоставленные ему Ковшовым протоколы осмотра места происшествия, где были обнаружены трупы гражданина Фугасова и лейтенанта Шипучкина.

      Когда наконец-то, намучившись спешкой и переведя дыхание, Илья Артурович шагнул под листву деревьев долгожданного скверика, там никого не оказалось. Обнявшиеся парочки разогнало темнеющее с ужасной быстротой небо. На город надвигался буран, шторм, а может быть, дикой силы ураган, одним словом, что-то страшное. Казалось, все нечистые силы слетались сюда.

      Профессор подошёл к озерцу, долго вглядывался в зелёную глубь, как будто мучительно что-то вспоминал или рассчитывал. Наконец глаза его сверкнули, он слегка улыбнулся, опустил портфель, расстегнул его и извлёк резиновые перчатки. Скинув мешавшую шляпу и зайдя по колено в воду, он начал осторожно шарить по дну, ухватывая и ощупывая каждый куст и ямочку, каждый бугорок.

      Вот он вскрикнул, разогнулся и, забыв про мокрые перчатки, почесал спину – проклятый радикулит не вовремя дал знать о себе. Но вновь полез уже увереннее в то же место. И новый вскрик, но уже радости, а не боли, раздался над водой. Профессор тяжело разогнулся, держа в перчатках внушительный свёрток. Дынин приоткрыл краешек, чтобы убедиться, что не ошибся, довольно хихикнул и зашагал из воды. На суше свёрток был аккуратно обмотан им в полиэтилен и упрятан в портфель.

      – Ну вот, дело сделано, – прошептал профессор и… охнул, упав лицом вниз.

      Квадратная, словно шкаф, фигура в тёмном плаще выросла над ним, потирая кулак.

      – Не зашибить бы до смерти, – наклонился незнакомец над распростёртым телом и успокоился: – Нет. Сердце вроде тикает.

      Широко раскорячив ноги, неизвестный высморкался, огляделся и мрачно прогнусавил:

      – А ведь никто мне не верил…

      Легко взвалив щуплое тело профессора на плечо, он прихватил портфель и, крякнув, зашагал из сквера, бормоча:

      – Тянет всех этих злодеев на место смертоубийства какая-то сила.