Иоганн ван Роттенхерц – охотник на монстров. Владимир Андреевич Чуринов

ботфорт, он имел вид лихой и небрежный. Широкое лицо, озорные глаза, не раз переломанный нос, трехдневная щетина, наглая ухмылка, смолисто-черные волосы, уложенные маслом и стянутые в узкий хвост. Двубортная кожаная курка с начищенными серебряными пуговицами в три ряда, обильно усаженная шипами, широкий пояс, расхлябанная портупея через плечо, кожаные штаны на шнуровке. За спиной укреплен двуручный меч, к поясу прикован цепями молитвенник в стальном переплете. А на груди болтается на волосяном ремне священный знак в виде серебряного черепа с кругом во лбу. Спутник ван Роттенхерца был священником, вернее, братом ордена охотников на нежить.

      Впереди возвышался особняк маркизов, своим веселым, вычурным и ярким видом он будто бросал вызов непогоде.

      – Какая славная дыра! – возвестил насмешливым голосом спутник алмарца. – Если винный погреб соответствует каменной визитке, я перестану жалеть, что бросил из-за тебя турнир.

      На протяжении всего месяца Войны – гетербагора, проходили разнообразные турниры, воинские состязания, фестивали боевых искусств и тому подобные мероприятия. Брат Маркос, чей меч был много острее языка, несмотря на свой духовный сан, был их завсегдатаем и нередко победителем. Живые противники мало пугали человека, с детства натасканного на вампиров и мертвых кирасиров.

      Иоганн был не слишком расположен к шутливой беседе, но все же выдавил из себя:

      – Уверен, тебе понравится, и ты наверняка не будешь злоупотреблять своим положением гостя, – он немного помолчал, прервавшись на кашель. – И не уронишь высокого звания духовной особы.

      – Уронил бы пару раз, если найдется достаточно смазливая служаночка, – охотник на нежить замахал руками. – И не надо мне про целибат! Я не женихаться буду, а трахаться.

      Иоганн был молчалив от того, что ему было стыдно перед другом – Маркос действительно очень любил турниры. Но безропотно согласился сопровождать алмарца, поскольку до сих пор хорошо помнил старое кладбище пять лет назад, сотни живых мертвецов, вылезающих из могил, и ван Роттенхерца вместе с верным хальстом, оборонявших священника до тех пор, пока тот не закончил литанию упокоения.

      Были и другие причины. Охотник на монстров считал своим провалом необходимость призвать на помощь священника. Отчасти потому, что он воспитывался в монастыре, где каждый норовил воспользоваться возможностью напомнить неудачно родившемуся мальчишке, из чьих чресл он вылез. Отчасти из-за профессиональной гордости, назойливо зудевшей «справимся и без святош». Но большей частью потому, что он был слаб в вере. Иоганн не отрицал существования Единого – сложно отрицать существование бога, каждый день являющего чудеса. Просто ему казалось, что это как-то лицемерно. Что это за бог такой, заставляющий делать людей всю работу за него. Как столь могучий бог, наделяющий своей благодатью столько священников, творящих благое его волей, мог допускать существование демонов, нежити, хаотической скверны Пучины, церковной коррупции и голодных сирот? Почему он – великий и всеблагой, не спустился из своих