Охота на мудрецов. Дэлия Мор

невнимательности. Так люблю, что он мне не интересен?

      – Твоя жизнь у всех на виду. Я много знаю из телевизионных передач, интервью, а спрашивать что-то личное, например про родителей…

      – У меня нет родителей, – отзывается Наилий, – я лабораторный мальчик. Генетический эксперимент. Из родильного зала сразу в горный интернат. Моя мать никогда не пыталась узнать обо мне, а отец – безликая смесь генов.

      Снова застываю, не дочистив чешую. Слышала о таких экспериментах. Суррогатные матери на три года освобождались от работ и жили на улучшенном довольствии. В обмен на полную анонимность, разумеется. Наводил справки генерал, иначе не сказал бы сейчас, что мать не искала его. Хоть и говорил нарочито безразличным тоном, а помнил до сих пор. Даже спустя столько циклов. И я буду помнить. Как мать закрывала за мной дверь, отправляя в психиатрическую клинику.

      – Не могу похвастаться лучшим детством, – с трудом подбираю слова, стараясь не скатиться в обиду, – отца я тоже никогда не видела. А мать…

      Все-таки вздыхаю и отворачиваюсь, ведя ножом по тушке рыбы против роста чешуи. Прозрачные пластинки отлетают с громким треском и прилипают к ножу. Так противно, что хочется вытереть их о край фартука или смыть под струей воды.

      – Надеюсь, теперь она чувствует себя свободной, и никто ей жизнь не портит.

      – Мы всех мудрецов объявили мертвыми, Дэлия, – монотонно произносит полководец, – чтобы забрать истории болезни и создать для вас новые жизни.

      – Сменив одну клетку на другую?

      Понимаю, что разговор заходит слишком далеко, но не могу остановиться.

      – Клетка никогда не была заперта, – сухо возражает Наилий. – Я отдал тебе мастер-ключ. Создатель ушел, когда захотел. Наша вина, что не нашли для вас место в мире раньше.

      – Потому что его просто нет, – глухо отвечаю я и отрезаю второй рыбе голову.

      – Твое место рядом со мной, – твердо говорит генерал, – и я все сделаю, чтобы за тобой больше не закрывались двери.

      Аккуратно откладываю нож в сторону. Рыба так и лежит на доске наполовину выпотрошенная. Веду пальцем по разрезу на брюхе и спрашиваю.

      – Кто я для тебя? Забавная диковинка? Проблема, которую нужно решить?

      Пока говорю, он встает и подходит ко мне. Обнимает за плечи и говорит над ухом.

      – Ты моя женщина. Я люблю тебя и хочу быть рядом.

      Комната качается и скатывается во тьму. В животе что-то обрывается и летит вместе со мной в бездну. Где-то в глубине надсадно стучит и рвется из груди. Горячее, живое, беспокойное. И плевало оно на все доводы разума и логические построения.

      – Я тоже тебя люблю, Наилий.

      Выдыхаю и облизываю пересохшие губы.

      – Прости, не могу обнять. Руки в рыбе.

      Он тихо смеется и целует в макушку. Потом берет нож и, не отходя от меня, быстро чистит рыбу и нарезает на куски. Собирает их горкой и кладет в миску.

      – Мой руки, я закончу. Разжег камин в гостиной. Запечем рыбу на углях, я даже фольгу нашел.

      Замечаю, что все-таки испачкала рукава