Социологический ежегодник 2012. Коллектив авторов

хозяйстве, в пользу промышленного строительства в крупных городах и создания новых экономических регионов на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. Костромская область, как и вся сельская Россия, исправно поставляла стране экономические (сельскохозяйственные) и человеческие ресурсы за счет стагнации и деградации собственного развития. Ситуацию усугубили Отечественная война, когда военное положение потребовало предельной трудовой мобилизации населения, без каких-либо амортизационных вложений в экономику, а также послевоенная (хрущевская) сельскохозяйственная политика, ограничивавшая трудовую активность крестьян на собственном подворье и не позволявшая «подняться на ноги» обессиленному «продразверстками» послевоенному сельскому хозяйству. Во времена «брежневского застоя», когда за счет продажи нефти страна смогла пустить значительные финансовые средства на возрождение и подъем Нечерноземья, эти дотационные финансовые вливания оказались не слишком эффективными, как вследствие внеэкономических рычагов управления сельским хозяйством, уравниловки и ограничения хозяйственной инициативы колхозов, специфики идеологии и способа хозяйствования социалистической экономики, так и в результате исчерпанности самого человеческого ресурса. По всей Костромской области, как памятники той эпохи, стоят остовы разоренных животноводческих колхозных ферм, производивших когда-то экологически чистые масло и молоко. Местные жители, как правило пожилые, с ностальгией вспоминают времена, дававшие пусть и убогую, но стабильную основу сельской жизни. Чувство сожаления по утраченному колхозному строю у престарелых жительниц (мужское население села редко доживает до преклонного возраста в результате непомерного употребления алкоголя и его суррогатов) связано, очевидно, с тем, что колхоз как форма общины в условиях социализма давал какую-то социальную гарантию поддержки в старости (дровами, комбикормами), обеспечивал наличие медицинского пункта, почты, клуба и т.д. Современное государство, увеличив пенсионные выплаты, не в состоянии вернуть смысл существования престарелому населению села, тогда как колхозная жизнь создавала подчас иллюзорную, но поддерживаемую советской идеологией веру в значимость собственного труда. На заброшенных домах деревни Медведево, построенных, кстати, в послевоенное время, когда воины-победители, полные веры в будущее, возвращались с фронтов, можно увидеть таблички «дом почетного колхозника», «дом ветерана войны». Но вследстие специфической внутренней политики государства по отношению к селу, общей урбанистической тенденции, оттока населения в города и, наконец, усталости от многолетнего сверхнапряжения деревня Медведево так и не смогла возродиться, а естественная и не совсем естественная убыль населения поставила ее на грань вымирания.

      Следует особо подчеркнуть проблему «усталости» производительных сил, т.е. самого местного населения, отсутствия мотивации к переменам убогой, лишенной перспектив жизни. Термин сопромата «усталость металла» вполне подходит