Нуониэль. Часть первая. Алексей Николаевич Мутовкин

может, о прошлом лучше не вспоминать? Раз судьба занесла нас в эту холодную долину, видать не всё-то у нас в жизни гладко шло. Я владел замком, собирал десятину с трёх деревень, а телеги с бочонками тянулись от моих виноградников до замков королей Варалусии, Вирфалии родной моей Атарии и даже за Сарварское море. Я командовал войском! Да, я гремел! У меня было всё, а сейчас я сижу на гнилой телеге и ругаю своего последнего слугу. Настоящий странствующий рыцарь без кола и двора! Хотя, какой я теперь рыцарь? Видите, господин нуониэль, думы о прошлом, даже о самом прекрасном, не приводят ни к чему хорошему. Лучше уж жить сегодняшним днём.

      Он спрыгнул с телеги и зевнул.

      – Мне ещё повезло, – сказал Ломпатри бодро, – у меня есть коневод! Простолюдин, меня не уважает, но всё лучше, чем ничего. Будет монета, найму порядочного. Сына какого-нибудь жреца! А что? Эти скромные, воспитанные. Знают, что такое уважение и в травах разбираются.

      Рыцарь резко окликнул своего слугу:

      – Воська! Ну что ты там копаешься?

      – Сейчас всё будет в порядке, господин, – отвечал Воська, гремя железными колышками.

      – Отдыхайте, господин нуониэль, – коснувшись моего плеча, сказал Ломпатри. – И не думайте о прошлом. Там мало светлого.

      Слова Ломпатри доносились до меня откуда-то издалека. Голова кружилась и болела. Мне казалось, что меня мотают из стороны в сторону гигантские, невидимые волны: перед глазами всё вертелось и плыло. Но мыслил я чётко и значения слов рыцаря понимал лучше, чем он сам. В памяти этого озлобленного на мир и судьбу человека были сведения и о моей жизни. Пусть он знал немного, но для голодного и крупинка – снедь.

      Он уже собирался отойти от меня, но я успел схватить его за руку. Рыцарь посмотрел на меня.

      – Чем я могу помочь, господин? – строго спросил он. Я почувствовал, что он сильно напрягся. Я кивнул.

      – Мне что-то сделать? – снова спросил рыцарь. – Я не понимаю.

      По-видимому, он хотел уйти, но я твёрдо держал его за руку. Я даже не пытался заговорить; всё, что я мог – слегка кивнуть или же мотнуть головой.

      Воська кинул на землю железные колышки и подошёл к нам.

      – Он хочет, чтобы вы помогли ему, – сказал слуга.

      – Без тебя вижу, – прорычал Ломпатри.

      – Господин нуониэль, – обратился ко мне Воська, – попробуйте показать нам.

      Я стал водить в воздухе другой рукой, касаясь то Ломпатри, то себя, указывая на сундук и карты.

      – Вы хотите, чтобы мы показали вам остальное? – ласково спросил Воська, будто бы я несмышлёный ребёнок, а он взрослый.

      Я кивнул.

      Воська забрался на телегу и так же суетливо, как расставлял палатку, начал рыться в вещах.

      – Плащ был. Тут шкуры. Карты тоже показал. Яблоки вообще не то.

      Ломпатри молча и неподвижно наблюдал за слугой. Я посмотрел рыцарю прямо в глаза, но он сделал вид, что не замечает моего взгляда. Мне сильно нездоровилось, но даже в таком тяжёлом состоянии я смог различить беспокойство на лице рыцаря.

      – Вот! – победоносно вскрикнул