Поминуха в Кушмарии. Сергей Евстратьев

твоя.

      – Не нарушай – инициативы не будет. Проходи, щит преступников.

      В молодости у адвоката-депутата было одно неослабевающее желание – стать членом партии, единственной, но правящей, и большим прокурором. Учась в университете, на открытое партийное собрание он приходил первым. Всегда спрашивал, по какому вопросу он, беспартийный, имеет право голосовать. Довольный секретарь отвечал:

      – Не волнуйся, все будет единогласно.

      На демонстрациях ему доверяли нести портреты членов Политбюро. Но однажды будущий юрист явно оступился. Партийный секретарь доложил на общем собрании:

      – Вчера состоялись выборы. Я всех поздравляю, победил блок коммунистов и беспартийных набрав 99,9 %!

      Петр, не мудрствуя лукаво, как всегда прогнулся:

      – А кого он победил?

      От исключения из университета за идеологическую провокацию партийный секретарь его спас. Однако Петя не остановился и свою позицию усилил, когда на консультации перед сдачей госэкзамена по научному коммунизму поинтересовался:

      – Раз есть научный коммунизм, значит есть и другой. В чем разница?

      – Это вам объяснят на экзамене, – ответил преподаватель.

      Пете на экзамене ничего не объяснили. Поставили хорошо, но вместо направления по окончании вуза в желанную прокуратуру выпускника распределили юрисконсультом на табачную фабрику. С тех пор он разлюбил прокуратуру, а ее сотрудники стали его вечными недругами:

      – Эх ты, государево око, запамятовал, кто может назвать человека преступником? Видишь, Анна, кто стоит на страже закона?! Впрочем, оставим его. Скажи другое: у двери крышка гроба, а ты улыбаешься?

      Анна, удовлетворенная, что спор прекратился и на нее снова обратили внимание, довольным голосом произнесла:

      – Батюшка обещал прийти отпевать.

      – Кого отпевать? – в глазах юриста-пропагандиста появилось любопытство.

      Анна подняла голову и развела руками:

      – Меня.

      Петр Петрович перестал пить квас, поставил кружку на стол:

      – Не понял, – и повернулся к прокурору, – вот ты любишь упрекать меня в лицедействе. Скажу честно: для дела иногда чуть-чуть нужно, а здесь – не понимаю. Зачем Анне оно?

      Георгий Васильевич обратился к хозяйке дома:

      – Успокой его.

      Анна положила ладони на колени:

      – Уважаемый Петр Петрович, я уже говорила Георгию Васильевичу: у меня живых близких родственников нет. Где сынок – не знаю, когда будет – не ведаю, чувствую, долго не протяну. С миром проститься надо по-человечески. Васику скоро водки и вина привезет. Голубцов наделала, маслины купила. Как семь человек соберутся и батюшка придет, так и начнем. Вы – второй.

      Адвокат-депутат жеманно вздохнул:

      – Я уже к этому привык, всегда второй. В суде – после прокурора, в парламенте – после руководителя фракции. Все мои женщины говорят: я у них второй, первым был муж.

      Георгий Васильевич тихонько пробормотал: зато у своей жены ты первый недотепа.

      Петр Петрович реплику не расслышал