Где валяются поцелуи. Венеция. Ринат Валиуллин

что случилось? – произнес как ни в чем не бывало сосед сквозь очки.

      – Штаны до сих пор дымятся.

      – Что, стюардесса понравилась? Надо держаться.

      – Поздно, уже пятно, – мне самому тоже стало смешно.

      – На что похоже? – спросил он.

      – Напоминает профиль моей бывшей жены. Пожалуй, так и оставлю.

      – Ну что же, кофе здесь неплохой. Хорошо пахнет, – сделал он глоток из своего стаканчика. – Да и место для жены подходящее.

      – Век готов с пятнами ходить, если такая женщина будет так усердно гладить мои ноги.

      Я снова поймал полуулыбку стюардессы, которая уже не слышала нас и разливала кофе пассажирам, сидящим впереди.

      – Вы уж не держите на меня зла, – продолжал сосед.

      – Уже отпустил, нам же еще как-то надо жить вместе… эти два часа.

      Он улыбнулся:

      – А как выглядела ваша жена?

      – Вы что, не знаете, как они выглядят? Правильные черты лица, нос с горбинкой. Яркие карие, словно гречка, искрящиеся глаза, волосы шелковые теплые густые, будто сумерки летом, растеклись по плечам блестящей на закате рекой. Худые ключицы, которые навечно врезались мне в память. Бесконечные тонкие сильные руки, два солнца трепетной груди, выдающиеся бедра и тонкие лодыжки.

      – Чувствую, сохнете по ней до сих пор. Разлюбить не пробовали?

      – Легко вам говорить, вы сами попробуйте.

      – Если бы я такую попробовал, у меня бы тоже не получилось.

* * *

      – Кто бы меня так полюбил? – неожиданно прервала рассказ Павла Фортуна.

      – Нет, неправильная постановка вопроса: кого бы я так полюбила… – улыбнулся Павел и продолжил свой рассказ.

* * *

      – Где же она? Почему не летит сейчас с нами? Я знаю, вы не хотели наскучить красоте, для этого ушли первым, – поправил очки попутчик.

      – Нет, первой ушла она. Она погибла. Парашют не раскрылся.

      – Извините.

      – Да ничего, я уже пережил.

      – Вы так славно вырезали портрет своей жены, а я как выгляжу, по-вашему? – постарался избежать минуты молчания мужчина.

      – Вы правду хотите услышать?

      – Валяйте, чего уж там. Тем более кофе я уже допил.

      – Как очковая кобра, которая неожиданно ужалила меня, защищая свое пространство.

      Он громко засмеялся.

      – А еще у меня почему-то возник образ железного человека. В вашем голосе столько металла, пронизывает до самых пяток.

      – В волосах гораздо больше, – улыбнулся сосед и потрепал свои седые волосы.

      Видно было, что ему нравилось, когда говорили о нем. Люди всегда делились на тех, кто любил послушать о себе, и на тех, кто – поговорить о других.

      – В общем, мудрая говорящая кобра с металлом в голосе.

      – Похоже, и в характере его залежи, – сделал я последний глоток и заткнул пластик в сеточку впередистоящего кресла.

      – У каждого есть риск заржаветь: достаточно попасть во влажную теплую негу.

      – Вот откуда такое чудовищное обаяние. Видимо, вы хорошо разбираетесь