Клаудиа, или Дети Испании. Книга первая. Мария Барыкова

ягнят, зарытых за сараем с пением неизбежного «De profundis» время пролетело так незаметно, что Клаудита отправилась обратно в город, когда солнце стояло уже высоко над башней церкви святого Иеронима.

      Только расставшись с этим странным и забавным мальчишкой и пройдя уже полдороги к дому, маленькая Клаудита вдруг снова вспомнила все, что произошло, и только теперь по-настоящему осознала, что похороны ягнят были совсем не игрушечными. Все с большим и большим ужасом представляла она себе, как сейчас должна будет сказать об этом отцу. Он доверил ей, впервые в жизни доверил такое важное дело, а она не справилась! Бедные маленькие ягнятки! Папа так надеялся, что они вырастут, и у них будет еще целых две овцы, а теперь… Клаудиа еле-еле переставляла ноги, не зная, как войти домой и как взглянуть в глаза своему любимому папе.

      К ее удивлению, дома никого не оказалось, а вся кладовая, как и обещал отец, была завалена провизией, свежей дичью, мешками с орехами и бутылями с вином. Не раздумывая долго о том, как и откуда появились эти богатства, девочка набила рот черносливом и выскочила на улицу, подозрительно тихую и пустынную для этого часа. Вдалеке на другом конце городка звенел колокол монастыря Сан-Росарио. Не зная, что и подумать, Клаудиа остановилась на углу, глядя, как редкие прохожие идут по направлению к монастырю. Неожиданно жесткая рука прижала ее голову к пахнущему корицей переднику.

      – Ах ты, бедняжка! – вздохнула лавочница. – И куда он на старости-то лет! И на кого он тебя оставил? Гедета уже не молода, а про Марию и говорить нечего!..

      – Нас никто не оставлял! – возмутилась, вырвавшись, девочка. – Наоборот, папа купил много еды и…

      – А на что купил – знаешь? – ничуть не обиделась лавочница.

      – Он продал овец.

      – Овец… В армию он записался, к генералу Каро. Нынче мы отправляемся наказать этих французов за их делишки, вот твой отец и решил тряхнуть стариной. А вернее – получить двести песет, что выдают каждому офицеру. Да и то сказать, другого выхода у него не было…

      – Но как же мама… Брат?.. И я? Он ведь даже не попрощался… – Клаудиа вдруг осеклась, вспомнив вчерашнее утро в родительской спальне.

      – Слышишь колокола? Так беги быстрей, может, еще успеешь его увидеть, пока они не построились и не ушли. – И Франсина легонько подтолкнула девочку в спину.

      Но, как ни торопилась Клаудиа, у ворот монастыря она увидела только осевшую пыль и Гедету с несколькими женщинами, хлопотавшими над безжизненно лежавшей прямо на земле матерью. Мария, не успокоенная разговорами мужа, но несколько обманутая его горячими ласками и заснувшая под утро, проснулась от какого-то предчувствия и, не обнаружив Рамиреса рядом, бросилась искать его по дому. Не найдя ни его, ни Гедеты, которой дон Рамирес позволил проводить себя до места назначенного сбора, Мария обезумела, выбежала на улицу, где, увидев спешащих с оружием мужчин, все поняла и, забыв о своем положении и здоровье, отправилась за ними. Она застала мужа уже сидящим на лошади, но, как только пропела труба, нашла в себе силы молча прижаться