Вне сезона (сборник). Василий Аксёнов

Все это так, но я часто, знаете ли, ловлю себя на каких-то странностях. К примеру, собираются за столом люди моего возраста, а то и гораздо моложе мужчины, и говорят о знакомых и понятных мне вещах, и вдруг я ловлю себя на том, что чувствую себя среди них как ребенок, что все они знают то, чего не знаю я. Лишь одна мысль утешает: а вдруг и каждый из них чувствует себя ребенком в обществе и только лишь притворяется так же, как я притворяюсь? Может быть, каждый только пыжится в расчете, чтобы его не сбили с копыт?

      В ресторане первым делом мы увидели Игорька Баркова, и к нему мы с Яцеком и подсели.

      – Как дела? – спросил Игорек, крутясь на стуле, сверкая глазами то вправо, то влево.

      – А тебя можно поздравить? – спросил я его.

      На прошлой неделе Игорек (он режиссер) получил в Сан-Франциско премию «Золотые ворота» и прилетел домой уже лауреатом.

      – Да, – сказал Игорек. – Спасибо, Яцек, – сказал он. – Ты мне пятерку не займешь? Батюшки! – закричал он. – Ирка появилась!

      Сквозь щелканье бамбука под кривыми зеркалами и декоративным глыбами прошла Ирина Иванова, наша мировая звезда, высокая прекрасная девица, вся на винте. Шла она без лишних слов, лишь юбка колыхалась на бедрах, привет, привет, да и только.

      Увидев Баркова, она присела к нам, и Игорек нас познакомил.

      Год был на исходе. Выходит, значит, так: от снежных колких буранов к весенней размазне, а потом к шелестящей велосипедной команде на просохшей мостовой, от духоты наемной нашей дачи и от трясины пруда, от Сонечкиных осенних страстей к позднему моему изгнанию, от бед и унижений к знакомству с Ириной Ивановой?

      – Я хочу вас ваять, – сказал Яцек Ирине.

      – Валяйте, – сказала Ирина и повернулась ко мне: – А вы тот самый Корзинкин?

      Не знаю уж, что на меня нашло, но только не мог я терпеть насмешек от Ирины Ивановой.

      – Какой это тот самый? – воскликнул я. – Что это значит – тот самый? Все это ложь! Никакой я не тот самый! Я сам по себе, без них всех, и вовсе я не тот самый!

      – Успокойтесь, – шепнула мне Ирина прямо в лицо, прямо в глаза и погладила по щеке: – Миша, что вы? – Она встала и сказала громко: – Я приду через пятнадцать минут, и мне бы хотелось, Миша, чтобы вы за это время переменили обо мне мнение в лучшую сторону.

      Ушла.

      – Она хорошая? – спросил я Игорька.

      – Ты что, слепой? Девица первый класс.

      – Но хорошая? – переспросил встревоженный Яцек.

      – Не знаю, – промямлил Барков. – Меня она не волнует.

      – Яцек! – крикнул я. – Посмотри на этого сноба! Весь мир она волнует, а его нет.

      Барков засмеялся:

      – Да не, ребята, вы меня не так поняли. Она меня не волнует в плане кино, вот что. – Он пригнулся к столу и зашептал, смешно и быстро перемещая зрачки то вправо, то влево: – Ведь я же хочу все перевернуть, вот в чем дело. Все наоборот, понимаете? В том числе и женский тип – назад, бежать от всех этих эталонов. Как Антониони с Моникой Витти. Только я и этого паренька хочу перевернуть, понятно? Все перевернуть.

      – Кого