1793. История одного убийства. Никлас Натт-о-Даг

же пояснил:

      – Крысы. Лучше я их напугаю, чем они меня.

      Вдоль стен чего только нет: лопаты, ломы, доски для гробов – новые и бывшие в употреблении, осколки надгробных плит, лопнувших от морозов. Тело утопленника – на скамье, завернуто в тонкую ткань. В морге, несмотря на прохладу, царил легко узнаваемый запах смерти.

      Могильщик, не оборачиваясь, показал на крюк в стене. Кардель понял, повесил на крюк фонарь и посмотрел на могильщика – что делать дальше? Тот молчал. Наклонил голову, переминался с ноги на ногу и молчал. Ему было явно не по себе.

      – Что еще? – нетерпеливо спросил Винге. – У нас не так много времени.

      Швальбе уставился в земляной пол.

      – Мы, могильщики, много чего знаем… что другим неведомо. Любой скажет. Кто всю жизнь могилы копает, тот знает. У мертвеца, ясное дело, голоса нет, но… есть и другие способы. Этот-то, кто лежит здесь, – очень зол. Вот-вот стены начнет крошить от ярости.

      Суеверие-то оно, конечно, суеверием, но Карделю стало страшно. Хотел было осенить себя знамением, но поглядел на Винге и воздержался. Тот скептически посмотрел на Швальбе.

      – Главное свойство мертвеца – отсутствие жизни. Сознание покидает тело. В каком мире оно сейчас находится – не могу сказать. Надеюсь, что в лучшем, чем тот, что покинуло. То, что осталось, – мертвое тело. Мертвое тело не чувствует ни жары, ни холода, ни солнца, ни дождя. Вряд ли мы доставим ему какие-то неприятности.

      Швальбе промолчал, но по тому, как поморщилось его лицо, заметно было: ответ его не удовлетворил. И уходить он не собирался.

      – Нельзя хоронить человека без имени. Только привидения плодить. Пока не узнаете, как его звали, нареките хоть как-то.

      Винге задумался. Наверняка ищет способ побыстрее избавиться от назойливого могильщика.

      – Ну что ж… и нам будет удобнее, если мы дадим ему имя. Ваши предложения, Жан Мишель?

      Кардель не ожидал вопроса и промолчал, собираясь с мыслями.

      Могильщик осторожно прокашлялся.

      – По обычаю… может, дадим имя короля?

      – Густав? – Кардель словно выплюнул имя. – Ну нет. Этот бедолага и так настрадался.

      – Тогда кто-то из ваших Карлов? Двенадцать штук, на выбор. На вашем языке карл означает мужчина, если не ошибаюсь. Любому мужику подойдет.

      – Карл? – Винге повернулся к Карделю.

      – Карл?

      Близость смерти гальванизировала память. Безжизненное тело Юхана Йельма, погибшего друга…

      – Да, – сказал Кардель. – Карл. Карл Юхан.

      Швальбе осклабился, показав почерневшие остатки зубов.

      – Хорошо! С этим пожелаю господам удачной ночи. Может, узнаете что… Господин Винге, господин…

      – Кардель.

      Швальбе кивнул, пошел к выходу, бросил через плечо:

      – …и господин Карл Юхан. – И удалился, всхрюкивая от смеха и вполголоса повторяя: «Господин Карл Юхан, надо же… Карл Юхан, господи ты боже мой».

      Винге и Кардель остались одни.

      Винге откинул покрывало. Открылся обрубок ноги, не больше чем две ладони от