Механика вечности. Евгений Прошкин

ширинки. Слепой инстинкт, вышедший из водки, как ископаемая рыбина из океана, заставил меня вцепиться в Люсину прелую одежку. Вдвоем мы справились с тряпками и, раскидав их по полу, обнялись. Позвоночник Люсьен прощупывался лучше, чем на анатомическом муляже. Она откинулась назад, и перед моим лицом заболтались две иссохшие, выжатые груди. Всякий раз, когда они подпрыгивали, до меня доносился резкий, приторный запах.

      – Помнишь, как ты мне делал раньше? – прохрипела Люсьен.

      – Не надо, молчи, – взмолился я.

      – Боишься кончить раньше времени? Ты так завелся?

      Боюсь, что меня вырвет, чуть не сказал я.

      Проснувшись, я с радостью обнаружил, что мне ничего не приснилось. Судьба иногда делала такие подарки, но сейчас я оценил ее великодушие особенно высоко.

      На кухне было холодно, и Оксанка уснула, клубком свернувшись на столе. Я осторожно взял девочку на руки и, не дыша, отнес ее в комнату. Еду, принесенную с собой, я трогать не стал и позавтракал бутылкой пива.

      – Сегодня придешь? – игриво спросила Люсьен.

      – Если я тебе денег дам, можно надеяться, что ты не всё пропьешь, а хотя бы половину? А на оставшиеся купишь продуктов?

      Вопреки моим ожиданиям, блеска в ее глазах не появилось. Равнодушно отвернувшись к окну, Люсьен коротко и жестко ответила:

      – Нет.

      – Ну, сама смотри.

      Покинув Люсьен, я решил, что пора наконец прояснить ситуацию с Алёной. И заодно разобраться с Кнутовским.

      Я выскочил из подъезда и замер. На лавочке, покачивая ножкой, сидела жена.

      – Не удержался, значит?

      Скучный диалог «она обвиняет – он оправдывается» мгновенно пронесся в сознании, словно я только и делал, что попадался на измене. Все реплики этой пьесы известны наперед, озвучивать их было бессмысленно.

      – У тебя есть маникюрные ножницы? – спросил я, не позволяя Алёне начать наступление.

      – Хочешь сделать себе харакири? – усмехнулась она. – Только пилка.

      Я взял пилку для ногтей и приложил ее к левой ладони.

      – Смотри сюда, – предупредил я, прочерчивая острым концом длинную царапину.

      – Ты что? Зачем?

      – Кровь видишь? Настоящая. Когда я приду домой, обрати внимание на мои руки. Только не забудь, прошу тебя.

      – Что ты несешь?

      – Запомни: царапина на левой руке. Вечером ее не будет.

      – Ну и что?

      – Это не я. То есть я не твой муж, а другой. Совсем другой.

      – Миша, ты меня пугаешь. Ты слишком увлекся своими фантазиями.

      – Понимаешь, Алёна, врать я тебе не хочу. А рассказывать правду…

      – Не надо. У меня есть глаза и уши.

      – Алёна, всё не так.

      – Ты хочешь сказать, что не был у этой сучки?

      – Был, но…

      – Не на улице, ладно? – она нетерпеливо оглянулась, опасаясь, что нас услышат.

      – Хорошо, вечером. Только не забудь, – я разжал кулак, и с ладони сбежало