Гром и Молния. Ольга Коротаева

глянул на Повелителя.

      – Я тоже думаю, принц, что кроме тебя никто его взять бы не смог, – холодно согласился эльф, сверля меня взглядом, неожиданно ставшим очень жестким.

      – Но… я… – спина стала противно-сырой от холодного пота. Эльф говорил, что кто-то зарублен.

      Повелитель стоял, сложив руки на груди, уже спокойно наблюдая за мной, словно вспышка ненависти мне померещилась. В светлых глазах эльфа явно читалось сомнение, а временами даже… жалость. До сих пор, как бы не резвились дроу, до смерти эльфа еще ни разу не доходило, даже по случайности. Кто же по собственной воле посмеет нарушить договор?

      Хотя, светлые всегда считали, что договор чтят только они, а мы играем с ним, насмехаемся над высокими идеалами эльфов. И всегда ждали от нас подобной фатальной каверзы. Видимо, от меня следование договору ожидали в последнюю очередь. Вспомнив, как приняли нас в первый день, я окончательно убедился в этом. И потом, слава обо мне в Светлом лесу была сильно раздута и исковеркана, любой мой шаг трактовался только как подозрительный. Ни Динзи, ни Волдрей не вызывали того панического ужаса, какой сразу начинал виться в воздухе, стоило мне показаться днем на улице. Ночью же эльфы вообще старались не выходить из свлих убежищ, или, по крайней мере, держаться подальше от гостевого домика.

      Кричать о том, что я невиновен бесполезно, бежать тоже. Если бы я не знал о коротких ходах, пронизывающих весь Светлый лес, словно огромная паутина, я бы может и попытался… Но Нарвэ мне показала их в первый же день, будто заранее предупреждая…

      – Скажи мне, – произнес наконец Повелитель, с ощутимым трудом удерживая доброжелательный тон, – проникал ли ты в хранилище? Можешь сказать, где сейчас твой клинок? Только отвечай честно, от этого зависит…

      Я кивнул – понятно, моя жизнь. Оглушенный обвинениями и тяжестью осознания шаткости доверия к своей персоне, я не мог подобрать слова, которые, по моему мнению, в достаточной мере прозвучат убедительно. Тьма, да я даже не помню, как пройти к тому хранилищу и уж точно как отличить его от сотен таких же…

      В дверях появился придворный эльф с бледным лицом. Скользнув ненавидящим взглядом по моей фигуре, он уставился на Цвейго. Почуяв, что передаваемое относится ко мне, я попытался словить хвостик мыслей. Что-то про мою комнату и свет… нет, сияние.

      Сияние в моей комнате?! Я оторопело перевел взгляд на Повелителя. На светлом челе эльфа таяли последние сомнения. Мой шок от новости теперь явно трактовался как молчание виновного.

      – Прости, Гром, но я вынужден задержать тебя до расследования этого дела, – бесстрастно произнес Цвейго.

      Он поднял руку и переливающиеся капельки, скользившие по стенам в кажущемся беспорядке, взметнулись в воздух и оседали в полшаге от моего тела, медленно плетя мерцающий кокон. Вдох, и кокон вырос до уровня колена. Выдох – и я замурован по пояс. Безучастно наблюдая за пленением моего тощего тельца, я вдруг вспомнил, что это за влага. Зелье Морфа! Окруженный таким вот коконом, я буду напоминать мушку, попавшую в плен к пауку, обмотанную