Перед грозой так пахнут розы. Андрей Бешлык

опять на сиськи пялиться?

      А я не решался ответить то, что думаю:

      – А что делать, когда тебе чуть за 20 и западаешь на всё, что шевелится?

      Впрочем, от попыток закадрить местных жительниц уберёг Господь.

      Один сослуживец не удержался – потом лечил в госпитале триппер.

      Это я написал не для того, чтобы шокировать благовоспитанных читательниц, а для того, чтобы показать, что украинская армия уже тогда перестала быть армией.

      Тогда военные будни казались мне бесконечными. Особенно, в последние дни перед дембелем. А сейчас я понимаю, что они пролетели, как один день. И тот самый дембель таки наступил.

      Я не заморачивался с парадной формой, в отличие от некоторых – кончилась служба, ну и славно. Спихнул эту нудную обязанность и забыл. Разве только, выпивая с коллегами, иногда травил армейские байки.

      С коллегами всё по тому же заводу. Будальянц сдержал обещание устроить меня в отдел информационных технологий, и почти сразу в моей трудовой книжке появилась гордая запись «Инженер-программист».

      Сами мы программы не писали, занимаясь фактически системным администрированием. Был начальник отдела, но его отличало от нас только побольше опыта и формальная материальная ответственность за так называемый «Склад инженерных работ» с материалами и оборудованием. А так, никакого снобизма – все работы трое членов IT-отдела выполняли на равных.

      Зарплаты вполне хватало, чтобы не просить у родителей на собственное содержание, а по части жилья отдельная комната в одной квартире с родителями меня устраивала.

      Пару-тройку раз я порывался увеличить количество жильцов нашей квартиры за счёт подруг, но ни с одной не срослось. Почему – неважно. Да я это уже почти и не вспоминаю. Дела давно минувших дней – всё бурьяном поросло.

      Так могло бы продолжаться до самой войны.

      Но в начале девятого года умер Будальянц.

      Новое начальство начало править по-новому, в результате чего завод стремительно покатился в тартарары.

      И что характерно, вину за это возложили на подчинённых, тут же начав массовое сокращение штата. В первую очередь репрессии, конечно, обрушились на любимчиков прежнего руководства.

      Меня не уволили, но понизили в должности. И зарплату в два раза сократили, одновременно увеличив количество обязанностей в те же два раза.

      Несколько месяцев я терпел, ибо человеку свойственно надеяться на чудо.

      А 15 ноября капнула последняя капля.

      Это было воскресенье, когда я пошёл в церковь и там, естественно, отключил телефон.

      По выходе же из храма, мою радость от причастия омрачил звонок замдиректора.

      Тот крыл меня, на чём свет стоит, перемежая суржик отборными матюгами.

      Я был вынужден сломя голову нестись на завод, чтобы выполнить его пустяковое поручение в выходной день.

      На следующий день, когда вышел на работу отдел кадров, я тут же подал заявление по собственному желанию.

      И прогадал.

      Я думал, что сисадмина