Большие надежды. Чарльз Диккенс

огромными шагами, но на цыпочках.

      Эстелла сказала мне, чтобы мы оба вошли в комнату, и я, взяв Джо за обшлаг, подвел его к мисс Хэвишем. Она сидела за своим туалетным столом и тотчас повернула голову в нашу сторону.

      – Значит, вы, – обратилась она к Джо, – муж сестры этого мальчика?

      Я никак не думал, что мой милый Джо может быть так не похож на самого себя и так похож на какую-то диковинную птицу: он стоял безмолвный, хохолок его растрепался, а рот был открыт, словно он просил червяка.

      – Вы, – повторила мисс Хэвишем, – муж сестры этого мальчика?

      Это было очень досадно, но это было так: с начала и до конца последовавшего затем разговора Джо упорно обращался не к мисс Хэвишем, а ко мне.

      – Дело-то оно, видишь, как обстояло, Пип, – начал он, причем в тоне его сочетались спокойная рассудительность, дружеская задушевность и тонкая вежливость обращения, – я, значит, так-таки женился на твоей сестре, ну а до той поры был, значит, это самое, с позволения сказать – холост.

      – Так, – продолжала мисс Хэвишем. – И вы вырастили мальчика с тем, чтобы взять его себе в подмастерья; правильно, мистер Гарджери?

      – Ты сам знаешь, Пип, – отвечал Джо, – мы же с тобой всегда были друзьями и сколько раз говорили, что вот, мол, как оно будет расчудесно. Но я еще то скажу, Пип, что, ежели бы ты имел что против, – ну, к примеру, что работа грязная и сажи много, – так неволить тебя никто не будет.

      – Мальчик когда-нибудь говорил о своем нежелании работать? – спросила мисс Хэвишем. – Он любит ваше ремесло?

      – Кому же и знать, как не тебе, Пип, – отвечал Джо тоном еще более рассудительным, задушевным и вежливым, – что ты только о том и мечтаешь целый век. (Еще до того как были произнесены следующие слова, я понял, что Джо вдруг усмотрел возможность почти дословно повторить свою эпитафию.) Ведь ты, Пип, ученый и хороший человек, и ты о том мечтаешь целый век.

      Тщетно я пытался довести до его сознания, что ему следует обращаться к мисс Хэвишем. Чем больше я дергал его за рукав и хмурил брови, чтобы внушить ему это, тем вежливее, рассудительнее и задушевнее он становился со мной.

      – Вы принесли его бумаги? – спросила мисс Хэвишем.

      – Ну как же, Пип, – отвечал Джо, словно считая ее вопрос излишним, – ты ведь сам видел, как я клал их в шляпу, – так где же им и быть, как не здесь? – С этими словами он достал бумаги и протянул их не мисс Хэвишем, а мне. Боюсь, что в эту минуту я стыдился моего доброго Джо, – даже знаю наверно, что я его стыдился, – ведь за стулом мисс Хэвишем стояла Эстелла, и глаза ее озорно смеялись. Я взял бумаги из рук Джо и передал их мисс Хэвишем.

      – Мистер Гарджери, – сказала она, просматривая мои документы, – вы не рассчитывали получить плату за обучение мальчика?

      – Джо! – воскликнул я укоризненно, ибо он молчал. – Что же ты не отвечаешь?

      – Пип! – остановил он меня с огорчением и обидой. – Вот уж о чем бы тебе не след меня спрашивать. Ты сам посуди, могу я что-нибудь