Императив. Беседы в Лясках. Кшиштоф Занусси

некоторых была, ехали с туристической поездкой и оставались.

      Все видели, что у эмигрантов был более высокий материальный уровень, что они живут в свободных странах, и им завидовали.

      – То есть люди могли общаться с эмигрантами?

      – Ну конечно. И переписывались, и ездили в гости, эмигранты тоже к нам приезжали – так было постоянно. Даже во время коммунистического режима старые эмигранты сюда приезжали, была организация по связям с польской диаспорой. А вот в России, в то время в Советском Союзе, такого не было.

      Амстердам, 1985 г.

      – В Советском Союзе было страшно даже переписываться с эмигрантами.

      – Да. У нас тоже было страшно, но только в 50-е годы, а потом, после 1956 года, это уже было не так проблемно.

      – Во всех советских анкетах при поступлении на работу был пункт: есть ли родственники за границей? И этот пункт мог уничтожить любую карьеру.

      – Да, но это у нас потом исчезло. Конечно, некоторым это вредило, но это не было так опасно, как в СССР.

      – То, что поляк стал Папой Римским, это каким-то образом повлияло на общество?

      – Да, в огромной степени. Это был 1978 год.

      – Как?

      – Знаете, появилась уверенность, что польский голос, голос поляка уже слышен в мире, что у нас есть в Риме наш человек, который всегда будет нас защищать. Это было важно. И такое чувство, что… ну, он был морально прав, и он не лгал, так что было чувство гордости и надежда, конечно, что он поможет нам освободиться. Когда в 1980 году он приехал в первый раз и сказал важные для нас слова, что Святой Дух ступил на эту землю, мы почувствовали, что нас много. Знаете, когда он приехал и образовалась эта невероятная толпа поляков, мы поняли, что просто не знали раньше, что нас так много противников системы. Ведь было ясно: кто был на богослужении Папы Римского, это противник системы. И мы увидели, что нас много, что нас миллионы. А раньше мы этого не чувствовали.

      – Может быть, то, что произошло в 1981 году, и активные действия «Солидарности» в том числе связаны с появившимся национальным сознанием после приезда Папы?

      – Ну, это не национальное сознание, тут больше религиозное сознание. Мы почувствовали себя после его приезда больше католиками, а не больше поляками. Но это, конечно, было связано – эта поездка очень повлияла. Повлияла даже на то, что мы поняли, что нас много и мы можем самоорганизоваться. Вы знаете, огромной ошибкой Ярузельского, а раньше Терека было то, что они сняли с себя ответственность за массовые передвижения народа в городе и объявили, что костел должен за это отвечать сам. Они боялись, что будет так, как во время коронации Николая II, когда толпа задавила людей и так далее. А церковь использовала молодежь и детей как организаторов движения. И это был успех. Никого не убили, никто не пострадал. Знаете, там было, например, так, что девушка останавливала толпу – 10 тысяч людей останавливались, потому что она говорила: подождите, сейчас проходят те, кто слева, а потом – те, кто справа.

      – Но это была ошибка еще Терека, а не Ярузельского…

      – Терека.