Привет из прошлого. Яна Лари

неприязненным взглядом и глухо добавляет: – Ты не о том волнуешься, Майя

      – Я буду кричать.

      – Можешь не сомневаться, – он чуть сжимает пальцы на моей шее. Не сильно, но достаточно, чтоб я ощутила кипящую в нём злость. Я отчётливо понимаю, Антон пойдёт до конца, потому что его пронизывающий взгляд крошит в пепел последнюю надежду на помилование.

      Я узнаю эти глаза. Мне хорошо известно, на что способен их носитель. Вселенная не могла подставить меня больше, чем столкнув с этим извергом дважды. Обречённо проглатываю бессмысленные мольбы застрявшие комом в горле. Антон мастер причинять боль, и особенно изощренно поступает с теми, кто открывает ему своё сердце.

      Он отворачивается, брезгливо стягивая с себя запятнанную кровью футболку, бросает её на пол и нервно разминает плечи. Я же смаргиваю непрошенную слезу, прожигая взглядом набитую над его седьмым позвонком линию кардиограммы с именем "Кира" на конце. Почему не вывел? Хранит на память о доверчивой глупышке или гордится как самой жестокой потехой?

      – В квартире полная звукоизоляция, так что не сдерживай себя, Майя, – не в тему вымученно улыбается Бес, расстёгивая две верхние пуговки на моём платье.

      Глава 7

      Антон

      Я ещё толком не начал, а девчонка уже плачет. Молча. И вопит она тоже молча. Рыдает, взахлёб содрогаясь всем телом, но ни единого всхлипа не срывается с намертво сжатых губ. Сильная… а я слабак.

      Потому что жалею.

      Её кожа мерцает, отсвечивает жемчугом от выступившего пота и мои грубые пальцы на ней, как святотатство. Я тяжело сглатываю, надавливая свободной рукой на хрупкую ключицу, чтоб не дёргалась, "Соберись уже, идиота кусок, хватит её щадить!". Майя мигом задерживает дыхание и жмурит глаза, сокрушенная слишком короткой передышкой. Так лучше, когда она не смотрит забитым зверьком. Когда я не вижу, как с каждым моим новым действием в них рассыпается целое небо. Я задыхаюсь от его чистой глубины, на дне которой корчится что-то давно позабытое, отболевшее, как шрам от давней пули.

      Чушь какая-то. Нужно собраться и продолжать.

      Чётко выверенным движением снова вжимаю кончик паяльника в изящный контур, выведенный ручкой на её левом плече. Майя судорожно выгибается, упрямо заглушая невольные стоны. Её боль ослепляет, я чувствую всё так остро, будто сам лежу на её месте, хотя будь оно так, мне бы сейчас было в разы легче.

      Откидываю в сторону инструмент, и ловлю на себе её преисполненный надежды взгляд. Медленно качаю головой, нашаривая под столом опрокинутую бутылку, чтобы глотнуть прямо из горла.

      – Нет, девочка моя, не обольщайся, я закончу то, что начал. Что такое клеймо по сравнению с жизнью, которую ты украла? – мой голос хрипнет от горечи опалившей нёбо. Я склоняюсь к ней ближе.

      Ещё ближе.

      Сверлю тяжёлым взглядом, чтоб почувствовать её страх. Чтоб знать – она уяснит как следует, что за любым злом следует расплата.

      От неё пахнет чем-то родным, утраченным, напоминающим россыпь лесных ягод, согретых