Час совы. Ольга Теплинская

тебе приедем. В какой ты больнице?

      – Посещение с десяти до восемнадцати, – прокомментировала Галина.

      – Лизка, вас все – равно сейчас не пустят, – улыбнулась Люся, но адрес больницы назвала, и номер палаты сказала. – Привет Коле!

      На глаза стали наворачиваться слезы.

      – Чего вы плачете, больная? Коленки заживут, эка невидаль!

      – Меня Людмилой зовут. Плачу оттого, что друзья хорошие, оттого, что любим, друг друга с детства, что все почти закончилось…

      Но произнеся последнюю фразу, Люська поняла, что ничего еще не закончилось. Что Хмурый пропал не случайно, что есть где – то еще тот, кто затеял и эти похищения, и охоту на Игоря. И охота эта будет смертельной, иначе как можно у нормального человека отнять его собственность, пусть и интеллектуальную и выйти сухим из воды. Значит, Игоря должны убить, после того, как он откроет им тайну своего ключа или что там им больше требуется.

      Из задумчивости Люську вывел грустный голос Галины. Девушка жаловалась на судьбу, на отсутствие друзей в ее жизни:

      – …ни в школе, ни в училище, так по жизни одна и иду…

      Дошел до Люськи смысл исповеди.

      – Да вы молодая совсем, у вас впереди еще столько встреч будет! И знаете что?

      – Что? – приблизила Галина свои очки к Люськиному лицу.

      – Вы столько здесь насмотрелись на людей, что теперь можете безошибочно определять: хороший это человек или плохой. И поэтому сможете найти себе настоящего друга. Только и вы должны не забывать об одной очень важной вещи, если хотите иметь друзей.

      – Это о какой?

      – Дружба, как и любовь – что положишь в ее копилку, то и возьмешь! А если будешь только брать, то скоро опустеет копилочка и дружба закончится и любовь пройдет. Давно где – то услышала, да запомнила на всю жизнь.

      – Спасибо, – кивнула Галя и надолго задумалась, глядя в одну точку.

      А Людмила снова пошла обходом по палатам своих близких. Заглянула к Игорю. Изголовье его кровати было приподнято так, что он полусидел, сложная конструкция загипсованной руки и корсета на туловище не позволяла ему лежать. На лице у мужчины отразилась гримаса боли. Людмила тихо провела ладонью по его щетинистой щеке, попробовала пальцы больной руки, они были распухшими, отек еще не спал. Немного помедлив, девушка коснулась губами горячего лба. Это движение взволновало ее, заставив сердце биться сильнее.

      Торопливо выскочив из мужской палаты, Люся направилась проведать сон свекрови, но сон, судя по звукам, был крепким, богатырским. Трактор наматывал километры.

      В свою палату идти не хотелось, кроме Людмилы там было еще три пациентки. Пахло болезнью, лекарствами, едой и чем – то тревожным. Людмиле хотелось остаться в одиночестве, а лучше в своей комнате за шкафом, где прошло все детство, где за стенкой спали родители и братья. Где можно было выбраться из – за шкафа и тихо включить телевизор, по которому показывают детектив. А с утра большой семьей сидеть за круглым столом и пить какао с мамиными блинчиками. Как ужасно, что это нельзя вернуть. Никогда больше не будет так хорошо как в детстве!

      Люська