Час совы. Ольга Теплинская

петь громко, или поговорить. Но петь было нельзя, все – таки лечебное заведение, а поговорить было решительно не с кем. Да и телефона под рукой все – равно не было. А наизусть она знала только два номера: Ефима и Лизы. Но с первым говорить не хотелось, а вот подруге она просто обязана позвонить. И чем скорее, тем лучше, а то она начнет поиски и может оказаться в лапах у Хмурого или его шефа. Ведь тело Хмурого так и не нашли, хоть добровольцы и обошли с фонариками всю округу. Значит, он выпрыгнул из машины и сейчас возвращается в свое логово. Куда может приехать Лизонька.

      Из операционной вывезли каталку с Игорем. Люська побежала навстречу. Бледное лицо, на котором выделяются длинные ресницы, темные волосы на белой простыне, слегка приоткрытый красивый рот.

      – Девушка, как он? – обратилась Людмила к медсестре в зеленом костюме.

      – Нормально, поспит до утра. Руку пришили, она у него не понятно на чем держалась: кость сломана, мышцы порваны. Вовремя обратились. Еще бы немного и надо было ампутировать.

      – Он – удачник! – улыбнулась сквозь слезы Люська.

      – Ребра загипсовали. Внутренние органы даже не задеты и это при таком переломе! Будто его били сильно! А вы ему жена? Вы же вместе в аварию попали.

      – Нет, я ему соседка, – вздохнула Людмила.

      – Да?! – оживилась медсестра. – А у него жена есть?

      – Конечно, жена и четверо детей, – соврала Люська. – Разве может такой мужчина и без жены. Просто его семья сейчас в другом городе, ребенка лечат, у него астма.

      – Да, больных детей такие мужики не бросают. Только хлюпики бегут от проблем. А этот на хлюпика не похож. Орел!

      – Спасибо вам, – спохватилась Людмила. – А где мне позвонить можно? А то я телефон свой потеряла. Наверное, на месте аварии остался, – придумала Люська, чтобы вызвать к себе немного жалости.

      – А иди на пост, скажешь дежурной медсестре, что Ирина разрешила, это я. А ее Галей зовут.

      – Ой, спасибо, Ирочка.

      – Муж, наверное, волнуется?

      – Муж ушел к другой на днях, и волноваться за меня ему теперь по статусу не положено. Подруге звонить надо срочно!

      – Сколько же на тебя обрушилось, милая?

      От этих простых слов Люське вдруг захотелось плакать, – так стало себя жалко, – но она вовремя вспомнила о важном звонке и похромала на пост к дежурной, заглянув по пути в палату к свекрови. Не открывая дверь, Люська услышала знакомый звук урчащего трактора и успокоилась. С Людмилой Даниловной все будет в порядке. Уже в порядке.

      Ее могучий храп раздавался на весь пятый этаж. Свет в коридоре был приглушен, в палатах темно, – больные и выздоравливающие, забывшись от своих болей и тревог, спали на узких неудобных койках, только у столика дежурной медсестры ярко светила настольная лампа.

      Несимпатичная девушка в очках и с наивной детской косичкой, закусив верхнюю губу, что делало ее и вовсе страшненькой, с увлечением читала потрепанную книгу.

      «Унесенные ветром» – успела прочесть Люська название на обложке.

      – Галя, – робко позвала она дежурную.

      – А? –