Сразу и навсегда (сборник). Лилия Подгайская

возможность любоваться то упругой грудью, то аккуратной аппетитной попкой. Она крутилась перед ним, как заправская модель на подиуме, а он стоял, затаив дыхание, и не в силах был сдвинуться с места.

      Во рту пересохло, он даже не мог дышать, кажется, так ему хотелось схватить всю эту роскошь, щедро открытую его взгляду, и утащить под дерево, на мягкую траву. И там… Умом он понимал, что нехорошо подглядывать за ничего не подозревающей женщиной. Еще хуже так остро, так отчаянно желать ее. Но тело не соглашалось подчиниться голове. Оно просило, нет, оно требовало немедленного и полного удовлетворения.

      На счастье, Агата не стала искушать его слишком долго. Лишь слегка обсохнув, она натянула легкое платье, еще раз растрепала мокрые волосы и направилась к тропинке, ведущей домой. Вадим едва успел спрятаться поглубже в зелень и затаил дыхание. Она прошла совсем близко, он даже ощутил исходящий от нее запах свежести, но его не заметила. Медленно, какой-то свободной, легкой, раскованной походкой она двинулась в сторону дома. А он, тоже раздевшись донага, прыгнул в озеро и долго плавал в прохладной воде, успокаивая неожиданно возникшее желание и снимая напряжение. Потом погулял по берегу, обернувшись полотенцем, и снова плавал до изнеможения. Мышцы устали, но картина перед глазами не уходила – белое женское тело, доверчиво открывавшееся его взгляду в самых разных ракурсах. С этим надо было что-то делать. Так с ума можно сойти. Он вернулся в дом, мечтая, чтобы она исчезла куда-нибудь, ушла, уехала. Смотреть ей в глаза он просто сейчас не смог бы. Судьба оказалась к нему милостива, и Матрена Евграфовна сообщила, что скоро будет свежее молоко и творог – Агата поехала к живущей километрах в десяти Степаниде Евсеевне, их дальней родственнице, и привезет обязательно. Их-то корова сейчас безмолочная.

      Вадим несказанно обрадовался полученной передышке. Наскоро поев, он вызвал машину и, сообщив, что у него возник срочный вопрос в городе, быстренько ретировался. Хотел проболтаться вдали от своего места отдыха до позднего вечера, но не смог. Вернулся часам к пяти. Племянница лесника как раз собиралась в обратный путь.

      – Что ж вы не сказали, когда собираетесь уезжать, Агата Витальевна, – пожурил он, – я бы машину задержал и подвез вас до города.

      – Я уж как-нибудь сама справлюсь, Вадим Алексеевич, – задиристо ответила она, – до сих пор без вашей помощи обходилась и дальше не хуже получится.

      – Давайте хоть сумку вам донесу до автобуса, – предложил он.

      – Спасибо, нет, – голубые глаза стали совсем ледяными, в голосе зазвенел металл.

      – Ну, воля ваша, – Вадим был страшно недоволен, но сдаваться не собирался. – Вы хоть номер свой дайте. Мало ли что может случиться.

      – Я свой номер на память не знаю, а телефона со мной нет.

      Это была откровенная ложь. Глаза при этом ехидненько так прищурились, а подбородок вздернулся вверх – ничего, мол, ты со мной не сделаешь, как ни старайся.

      – Ладно, – согласился он, скрепя сердце, – тогда мой возьмите, так, на всякий случай.

      Он