Мик. Путь воина. Екатерина Сереброва

нерешённые вопросы или обиды.

      – Если начистоту, – размеренным тоном объяснял Юра, – то я полагал, что училище усмирит тебя, сделает лучше. Твоя энергия будет уходить в актёрскую игру, ты встретишь новых друзей. Но по каким-то неведомым мне причинам ты лишь развратился.

      – Что-то ты не жаловался на меня летом, Юра, а неплохо так проводил время. Твои предки – да, ругались, и было за что, но ты упрашивал их меня оставить.

      – Я радовался за тебя. Ты исполнял свою актёрскую мечту, пылал здоровьем и оптимизмом. Ты самостоятельно поступил в довольно престижное заведение, я тобой гордился! Первые каникулы, потом вторые… Родители устали терпеть и открыли мне глаза, когда ты летом уезжал.

      Миша выронил сумку с тяжёлым стуком.

      – И что они тебе сказали, Юр? – Мишку колотило от пробирающих гнева и обиды. – Чего ты такого не знал? Как просил раздобыть для тебя «косячок»? Или как катался со мной и моими знакомыми байкерами по ночному городу? А про девочку, якобы распутную, которая тебе понравилась, напомнить? Я вас свёл.

      – Не надо мне напоминать, – глухо проговорил Юра. – За свои действия я ответил. Мне жаль, Миша, но ты сам вынудил меня говорить всё это. Ты не взрослеешь и не живёшь. Ты горишь.

      – Наслаждаться и брать всё самое лучшее – это и есть жизнь, – Миша злился, но уже от бессилия. Юра «вырос», и с этим ничего нельзя было поделать. – Молодость. А ты будто постарел лет на тридцать разом, – он помолчал, наблюдая за непрошибаемым Юркой. – Я ведь тебя за брата считал.

      – И я, – тут же отозвался тот.

      – Тебе просто жаль меня, – помотал головой Миша, беря свою сумку. – Как сиротку, – ему больно было употреблять это определение к самому себе, но сейчас оно было кстати. Жёстко, правдиво. Отрезвляюще.

      – Нет. Просто нельзя наслаждаться жизнью тогда, когда это мешает личным интересам другого.

      – Оставь свои псевдопрофессорские фразочки кому-нибудь ещё, – раздражённо бросил Миша. – Мне пора.

      – Заехал бы к отцу, он совсем плох. На днях видел, вроде бы не пьёт, но болеет, – толика сочувствия промелькнула в его тоне.

      – Плевал я на него, – зло кинул Миша. – Обойдётся.

      – Мишаня, я наговорил кучу всего, но мы же не станем совсем расходиться? – с надеждой вдруг обратился Юра.

      Мишка смотрел на него с отвращением. Неужели они когда-то дружили, были словно братья? Юрка и раньше читал книжки, не славился дурными поступками, но и не поучал Мишаню, не наводил на него тоску! В зале они боксировали, на улице гуляли, спорили о чём-нибудь по-дружески. Конечно, для хулиганских выходок у Михи была своя компания, но Юра никогда не находился для него на вторых ролях! Никто из них не ставил себя выше другого. Мишка давал ему покровительство в непростом для гуляний районе, Юрка делился знаниями – они дополняли друг дружку, держались вместе, делились мечтами, самым сокровенным…

      Колеблющийся, мямлящий Юра – незнакомый Мише человек.

      – Я не хочу думать об этом, – тише