Черные перья. Марджери Аллингем

хорош собой, что отчасти могло даже огорчать, поскольку она догадывалась, скольким другим женщинам приходила в голову такая же мысль.

      – О чем они тебя спрашивали? – нетерпеливо произнес Дэвид, закуривая. – Ведь Роберта убили, не так ли?

      – Похоже на то. – Фрэнсис отметила, что в его глазах не было страха, только тревога за нее.

      – Главный источник информации для нас – милый старый шотландец, – продолжил Дэвид небрежным тоном. – Тебе не следует опасаться его. Вероятно, он даже честен. Со мной разговаривал отцовским тоном. У меня сразу возникло желание доверить ему все свои секреты. Так что происходит? Почему у тебя округлились глаза?

      Фрэнсис, не догадывавшаяся, что эмоции отразились на лице, не сразу нашла объяснение.

      – Со мной все в порядке, – поспешно заверила она, но Дэвид лишь рассмеялся и приобнял ее за плечи.

      Жест получился таким же дружеским, как и тон его общения с ней.

      – Ты считаешь меня простаком, верно? – произнес Дэвид. – Ты такая милая и очень доверчивая. Я же более опытен в житейских делах, хотя порой сам не осознаю это. Кстати, я кое-что вспомнил: ты хорошо сыграла роль сестры милосердия на прошлой неделе, смазав мне ранку на руке йодом.

      Фрэнсис припомнила тот маленький инцидент. Дэвид утром пришел к ней, чтобы обсудить, как им лучше объявить о своей помолвке, удивив ее своим смущенным видом. И пока они разговаривали, она заметила содранную кожу на костяшке одного из пальцев и настояла на немедленном применении антисептика. Они стояли в кухне, Фрэнсис смазывала йодом ранку и рассказывала о том, как Роберт сбежал из дома в свой любимый клуб. Значит, это произошло на следующее утро после смерти Роберта.

      – Да, помню, – кивнула Фрэнсис. – А почему ты спрашиваешь?

      Дэвид вытянул правую руку ладонью вниз, чтобы она смогла рассмотреть ее.

      – Полностью исцелен, – улыбнулся он. – Даже шрама не осталось. Ты когда-нибудь слышала о Кориолане?

      – О ком?

      – О Кориолане, благородном римлянине. Он ненавидел выставлять напоказ свои раны. В этом я похож на него. И потому решил упомянуть об этом. Забудь о том маленьком происшествии, словно его и не было.

      Дэвид обнял ее, а Фрэнсис взглянула на него испуганно, поняв истинный смысл его просьбы. Она стояла так близко к нему, что могла видеть только его рот. Тонкая линия его губ скривилась, словно у капризного ребенка. И тут Дэвид внезапно отпустил Фрэнсис, чуть оттолкнув в сторону, и разразился смехом:

      – Впрочем, можешь рассказать им обо всем, птичка моя, но только, пожалуйста, ничего не драматизируй.

      – Я ничего не драматизирую, – возразила Фрэнсис. – Но вот только…

      – Что? Вот только что, мои любимые акварельные глазки?

      Они стояли и смотрели друг на друга. Дэвид насторожился, хотя напускал на себя небрежный вид, а Фрэнсис казалась просто обиженной, хотя в глубине души испытывала страх.

      В самый неудачный момент раздался стук, и полицейский распахнул дверь. За его спиной маячила группа людей. Фрэнсис