Лента Мёбиуса. Франк Тилье

взглядом и продолжал:

      – Все эти приготовления длились минут, может, двадцать. Минут десять мерзавец с ней говорил, рассказывал в подробностях, что собирается сделать, и это его заводило. Действие морфина достигло пика. И тогда он начал спокойно вводить иглы. Торопиться он не любил, все делал с оттяжечкой. Как он их вкалывал? Ходил ли вокруг жертвы? Заглублял и снова вытаскивал их по одной или всаживал в тело сразу по нескольку? Потом отрезал пальцы, губы, вырезал язык, а раны смазал гелем, чтобы кровь не хлестала и жертва не умерла бы прежде, чем он закончит свою… работу. И все это время, находясь под действием морфина, жертва ничего не чувствовала. Она просто видела, как от ее тела отрезают по кусочку, словно делят апельсин на дольки, и понимала, чем это закончится.

      Мо оперся о письменный стол. Под татуировкой с иероглифом Вик различил у него на руке еще одну, более старую, которую явно сводили лазером. Изображение дракона.

      – Кажется, я начинаю что-то просекать, – сказал Ван. – Ну конечно, я кое-что понял. – Он присвистнул, а потом добавил: – Этот тип, конечно, сама доброта.

      В горящих глазах обоих своих коллег Вик различил блеск сообщничества и полного согласия. Сколько же дел они распутывали вместе, сколько наполучали тумаков, сколько бессонных ночей провели, прежде чем достигли такого согласия?

      Жоффруа снова заговорил:

      – Оставалось четверть часа, Матадор свое дело закончил. Леруа он доконал. И вот морфин внезапно перестает действовать. Тело жертвы просыпается. Эффект фейерверка.

      Он руками изобразил что-то вроде взрыва. Вик, стоя в сторонке и держась подальше от дымного облака, сказал:

      – Он не желал, чтобы страдание усиливалось постепенно.

      Лицо его при этих словах стало жестким.

      – А у него есть мозги, у этого V8!

      Жоффруа пошарил рукой, нащупывая сигаретную пачку Мо, но не нашел и вытащил свою из кармана кожанки. Однако не закурил и обратился к Вану:

      – С недавнего времени я задаю себе вопрос. И вопрос этот уже все нутро мне прожег насквозь.

      – Что за вопрос?

      – Можно ли умереть от боли? Просто от боли, до того как откажут жизненно важные органы?

      Ван посмотрел ему в глаза, и взгляд его помрачнел.

      – Можно, мать твою… Гарантирую, что можно.

      После его слов в комнате словно холодом повеяло. Сквозь стекло проникал отсвет работающих газовых горелок. Жоффруа смял в кулаке свой стаканчик:

      – Этот гад довольно много времени провел со своей жертвой. Он развлекался вовсю, притащил кучу кукол и выстроил из них этакий карточный домик. И никаких следов! Один-единственный смазанный отпечаток на крошечном кусочке мела. На куклах ни одного отпечатка, и никаких свидетелей! Ну пока никаких.

      – А есть надежда, что появятся?

      – Есть. Там, напротив, на парковке таможенного склада, нашли много пустых бутылок. Работники соседней киношки утверждают, что их натаскал какой-то бомж. Его сейчас ищут.

      – А что насчет слегка обгоревших волос Леруа?

      – Полная тьма. Может, она сама их сожгла феном?