Выживания не гарантирую. Андрей Лазарчук

сказал он, увидев меня. – Ну, здравствуй, здравствуй…

      Рукопожатие его было острожным – он сознавал свою силу. Моя рука как бы побывала под паровым молотом, направляемым умелым кузнецом.

      – А пройдет машинёшка-то? – тут же обеспокоился Выдра. – Дорога там никака, а по дожжу так вовсе смерть.

      – Пройдет, – сказал капитан. – Значит, Тимофеич, говоришь – не геологи?

      – Не. Геологов я за версту с подветра распознаю. А в тех, понимаш, чё-то лажненькое тако вот… не объяснить. Ну все как у геологов, а – не геологи.

      – Так заявить надо было.

      – Не. Эт не по нам. Заявлять. Не.

      Капитан втянул воздух уголком рта.

      – Да, – сказал он. – Знакомо. Там, Тимофеич, под стенами – уже две сотни наших легло, а сколько еще ляжет – представить страшно.

      – Эт так… – сказал Выдра и замолчал.

      – Так куда ехать? – капитан вздохнул, перебрался вперед, сел за руль.

      – Скрозь деревню, и по леву руку просек увидишь…

      Мы тронулись, и второй «медведь» тут же зарычал мотором.

      Дорога и сквозь деревню была так себе, в выбоинах и ухабах, а по просеке, давно заросшей тонким осинником, шла и вовсе колея. «Медведь» нырял в какие-то ямы, переваливался грузно с боку на бок, но пер и пер – вверх и вперед.

      – Кто дорогу-то так разбил, а, Тимофеич? – пересиливая мотор, крикнул капитан.

      – А лесовозы. Третье лето только, как кончили деляну сводить. Ангельску рощу продали, слыш. Вот так так… Така роща была! Эх, химики…

      – Это где Агафонов скит стоял?

      – Точно так. А ты почем про скит знаш?

      – Да кто же про него не знает… Зден Рышардович, перелазьте-ка сюда, на переднее, разговор есть.

      – Слушаюсь… – я полез на переднее – и крепко приложился теменем о трапецию, на которой в бою сидит пулеметчик. Боль была адская, а в следующую секунду на лоб хлынула кровь. – Матка бозка…

      Меня тут же за штаны утянули назад, с прибаутками промыли водкой дыру в скальпе и перевязали зеленым полевым бинтом, и только минут через десять я выполнил приказ капитана: сел на переднее и приготовился к разговору.

      – А щас во-он от того валуна направо, – показал Выдра.

      Валуном Выдра назвал серую округлую скалу размером с четырехэтажный дом. Наверху синей краской кто-то написал: «Мы – колчаковцы». За скалой от разбитой лесовозной дороги по ложбине уходила зеленая тропа, по которой прежде ездили разве что на конях.

      – Грибов-то! – восхитился капитан.

      Тропа была красна от шляпок огромных сыроежек.

      – А так грибной нынче год, – охотно отозвался Выдра. – Не знам, куда и девать. Все бочата уже засолили. Вот ежли вернемся, рыжиками угощу. Со сметаной под семеновскую – ух как здорово хороши.

      – Особенно после баньки, – сказал капитан.

      – Эт ты верно подметил, капитан, – согласился Выдра. – Куда ж без баньки-то? Никак нельзя.

      – Зден Рышардвич, вы уже поняли, что нам предстоит? – спросил капитан, не поворачивая ко мне