Золото скифов. Дмитрий Емец

чистая литература. Согласны?

      Папе, конечно, немедленно захотелось проверить, действует ли его метод. Ведь когда пишешь детектив, можно сделать преступником кого сам захочешь, да и вообще легко знать разгадку, когда сам придумал загадку, а вот тут…

      – А когда осматривать будем? – спросил папа, поддаваясь соблазну.

      – Да чем скорее, тем лучше. Днем могут оперативного дежурного прислать. Будет во все вмешиваться, начальнику управления по телефону докладывать. А на ближайшем совещании еще группу наверняка создадут. Старший будет из кабинета версии двигать и оперов на проверки гонять. Тогда уже никого постороннего не проведешь, а пока можно.

      – А я могу с вами пойти? – спросил Петя.

      Матушкин покосился на него с сомнением:

      – Ладно уж! Только руками ничего не трогать! Эксперт работу уже закончил, но мало ли… Идёт?

      – Идёт! – сказал Петя и стал торопливо отыскивать брюки.

      Насколько он помнил, всех великих сыщиков мужского пола отличала эта общая черта: они были в брюках. «Хотя нет. Отец Браун носил сутану! И мисс Марпл точно была без брюк…» – поправил он себя.

      Глава третья

      Чаша, шарфик и пулемет

      И стал пуще глядеть во все виды и вдруг заприметил: у окна в далеком тереме сидит красавица царевна, румяна, белолица и тонкокожа: видно, как мозги переливаются по косточкам.

«Семь Симеонов». Русская народная сказка

      Когда папа Гаврилов и Петя вышли из дома, у забора вертелся Святослав Кузин, оболтус двадцати пяти лет, живший напротив Гавриловых. В настоящий момент Кузин пытался любой ценой прорваться в ничейный закуток. Но, увы, единственный проход преграждали крепкие плечи лейтенанта Ушицына. Рядом сурово мерцал носом сержант Елкин.

      Святослав Кузин, называвший себя потомком генуэзцев, действительно походил на итальянского мафиозо. У него были густые брови и черные, жесткие как проволока волосы. Ходил крымско-итальянский мафиозо вразвалку и одну руку постоянно держал в кармане. Кто-то мог подумать, что в кармане пистолет, но там были семечки, которые Кузин лузгал практически круглосуточно. Там, где он проходил, всегда оставалась дорожка от шелухи.

      – Мне нужно велосипед взять! На работу ехать! – настаивал Кузин, соря шелухой.

      – Нельзя! – запрещал опер Ушицын. – Не положено!

      – Почему не положено? Это мой велосипед!

      – Вот разрешат взять – тогда заберешь, а пока не положено. Вдруг с помощью твоего велосипеда было совершено преступление? – возражал Ушицын.

      Святослав Кузин напрягся и даже смутился:

      – Как это – с помощью моего велосипеда?

      – А я уж не знаю как! Следствие определит! Ничего не хочешь сообщить? Чистосердечное признание смягчает вину!

      И Ушицын устремил на Кузина свой коронный взгляд. Взгляд у лейтенанта был исключительной проницательности. Только что он проницал кошку, до этого проницал любопытную старушку, торчавшую в окне, а теперь