Цепь событий. Мария Ватутина

черный лик, нутро бело.

      Это ты, мое Рабочее село.

      Под прилавком деревянный скат в стене.

      Там картошка в сумку сыплется ко мне.

      Это я картошкой сыплюсь в тот проем

      В невозможном белом небе голубом.

      Столько брали, сколько можно унести,

      Надрывая всё «хозяйство» к десяти.

      Мать – с работы. Наклонялась, как к врагу:

      – Ну, чего ты притащила мелюзгу!

      «Я выспалась – хватило часа –…»

      Я выспалась – хватило часа –

      И вновь проснулась в темноте.

      Мне снились ты и сын. Терраса,

      Парад, котлеты на плите,

      По улице плывет рекою

      Толпа. И глажу я рукою

      Живот округлый…

                                 но пуста

      На ощупь ночью темнота.

      … Нет, снилось мне, что на коленях

      Я вновь стою перед тобой.

      Веранда в подмосковных тенях,

      Латунный самовар с трубой,

      Чужая дочь тебе ребенок,

      Искусственная родня

      Пьёт чай полуденный. Спросонок

      Всё помню – ты убил меня.

      Я выглянула. Ночь бела.

      Утихло месиво метели.

      И разметались два крыла

      Подушек по моей постели.

      Не стало шествия внизу,

      Умолкли лозунги парада.

      Сгорели дачники в грозу.

      Все было так, как мне и надо.

      Так мне и надо, поделом:

      Вот этой странною виною

      Сны истязать и бить челом,

      Чтоб оставался ты со мною.

      У всякого свои блесны

      Вытягивать из недр озимый

      Свой ад. Мой ад упрятан в сны,

      Особенно, где ты, любимый.

      «Допустим, что любовь была…»

      Допустим, что любовь была. Допустим, бегала на встречу. Допустим, зная, что лгала, супруг кидался: «Изувечу!» Допустим, бил. Допустим, вслед рыдал в оборки кружевные и распалялся, мочи нет, и покрывал, как все земные мужья, но думала и там, под ним, почти что утопая в подушках: вот где чистый срам, а я святая, я святая. Допустим, думала: он бес, в шерсти, и любит, словно режет.… А тот сложен, как Ахиллес, как Дионисий пьян и нежен! Допустим, дочь своей maman, к французским ласкам больше веры примеривала. А роман вот с этим дикарем – химеры! Расправился через детей с осиной талией, расставил грудную клетку… Бог, ей-ей, все только на места расставил.

      Допустим, думала она: Бог любит грешников, и двор же не заподозрит, ведь жена уже сговорена у Жоржа. Ах, мало нравиться двору, хотя и в этом пульс азарта. А вдруг сегодня я умру, что мне останется на завтра?

      Так могут только в двадцать пять любить по-африкански пылко…

      Допустим, нечего терять, когда по Питеру рассылка…

      Допустим, что дуэль и… пам! – муж мертв и жив любимец света, когда б оплакивать не нам, допустим, лучшего поэта.

      «принцесса династии Ли грозится убить…»

Ирине Ермаковой

      принцесса династии Ли грозится убить

                                                                     царицу династии Ли