Политика и литературная традиция. Русско-грузинские литературные связи после перестройки. Елена Чхаидзе

сводится к романтизации Грузии, а ведущим жанром становятся путевые записки. Тема вооруженных столкновений и поствоенной травмы, ставшая популярной для литературы 1990–2000-х годов, уходит на задний план (подробнее см. далее).

      2.3. Ревизия пространства

      Я вспоминаю карту, сверху вниз:

      Эстония, Литва,

      здесь город Минск,

      Молдавия сиреневым пятном,

      и Латвию я не забыл,

      потом —

      Казбек, Эльбрус,

      хребтов последних цепь,

      с которых мне видны леса,

      и степь

      на севере развернута, как сцена.

      А там –  Арагви…

      Арагви, листопад…

      И не могу представить карту Грузии:

      мгновенно

      я забываю карту,

      и в мозгу

      пульсирует Арагви и поет

      Кавкасиони голубая вена.

Гиви Алхазишвили[47]

      Перемоделирование бывшего советского пространства не осталось без внимания не только историков, политологов, культурологов, но и писателей. Часть ученых обратилась к ставшим модными постколониальным исследованиям. Многие пытались ответить на вопрос: можно ли применить постколониальные/постимперские штудии к постсоветскому пространству?

      Изначально причиной обращения к постколониальным исследованиям стала книга Эдварда Саида «Ориентализм» (1978), в которой автор проанализировал отношения западноевропейских стран с их ближневосточными, мусульманскими колониями и ввел понятие Ориента – не географического, а особенного культурно-политического пространства. Благодаря Ориенту Запад конструировал свой образ и пытался разобраться в себе. В этом есть сходство с ролью Грузии и Кавказа XIX века для Российской империи, но применять конструкцию Запад – Ориент к странам нашего исследования без многочисленных оговорок является нецелесообразным. Во-первых, Грузия занимала особое место на Востоке, так как являлась единственной его православной христианской страной, а в Средневековье – самой мощной державой Востока; затем она потеряла большую часть своей территории и населения из-за персидско-османских набегов. Во-вторых, Грузия – страна более древней культуры и истории, чем Россия, также страна раннего христианства и обладает собственной оригинальной письменностью и языком. В-третьих, роль самой России как «белого» цивилизатора из-за проблем самоидентификации и «вторичности» спорна. Российская империя XIX века пыталась копировать своих западных соперников, в том числе покоряя Кавказ и Среднюю Азию:

      Копируя полуосознанные и часто недопонятые ими западноевропейские дискурсы, российские офицеры, покорявшие Кавказ или Среднюю Азию, вне всякого сомнения, имели свое искаженное представление о бремени белого человека, в какой-то мере можно сказать, что они играли в спектакле, притворяясь британскими офицерами в Индии и Африке, но, вместе с тем, сожалели о том, что им выпало воевать в диких местах (Тлостанова,

47

Я вспоминаю карту, сверху вниз… / Пер. с груз. А. Еременко // Алхазишвили Г. Всевидящее небо. М., 1991; http://modernpoetry.ru/story/givi-alhazishvili-derevya-dekabrya.