Нана. Лена Сокол

глаза моего спутника скользнули по моему лицу.

      – С удовольствием.

      Вечерний час-пик заполнил проезжую часть разномастными автомобилями. Пешеходная дорожка же была почти пуста, лишь вдалеке были видны десятки людей, стекающихся к переходу.

      – Виталик, а… – спрятала пальцы в карманах джинсов, – то, что мы с тобой взяли еды домой…

      – Накажут ли нас за это? – Подсказал он.

      – Да.

      – Не накажут. – Усмехнулся. – Ведь никто и не узнает об этом.

      – Но ведь…

      – Не беспокойся. Все так делают. – Его окурок полетел в ближайшую урну. – Видела бы ты, с какими сумками уходит домой Айваз! А иначе как? У него ж семеро по лавкам дома, а платят нам, сама видела, – мало. И зачем тогда оставшимся блюдам пропадать, правда?

      – Наверно…

      И все равно мне было как-то не по себе.

      – А почему ты с дядей живешь? – Вдруг огорошил меня своим вопросом коллега.

      – Э… – Сглотнула от неожиданности. – У меня кроме него и нет никого.

      – О… – Его лицо вытянулось. – Прости.

      – Да ничего страшного.

      – Давай лучше поговорим о погоде?

      – Ха, – улыбнулась, – ну, давай.

      А когда мы с Виталиком разошлись каждый в свою сторону, я направилась дальше по улице. К «дому».

      Ничего не выражающие лица спешащих прохожих. Шум машин. Огни витрин, набирающих свет, в начавшем темнеть пространстве каменных джунглей. Запахи. Терпкие нотки французских духов из приоткрытой двери парфюмерного магазина, обволакивающий и сладковатый аромат корицы возле булочной, горечь сизого дыма выхлопных труб многочисленных машин и запах прибитой пыли после мелкого вечернего дождя.

      Все это причудливо переплеталось, создавая какую-то уникальную гармонию. Город жил. Дышал. Он пах деньгами: дорогими бутиками, отелями, дизайнерской обувью в стеклах витрин. Манил яркими красками, большими возможностями, звенел каблуками, рекламой из громкоговорителей, трелью дорогих смартфонов в карманах модных пиджаков. И одновременно вонял затхлостью старых подъездов, мусором из подворотен, бродячими животными с облезлыми хвостами и спящими бездомными в темных подворотнях.

      Город был похож на муравейник. Суматошный, волнующийся, тесный. Город был светел, как чистый лист. Просторный, новый, диковинный. Хочешь – пиши в нем свою историю. Хочешь – просто стань запятой в истории чужой. Повезет – окажешься восклицательным знаком. Лишь бы не точкой. Она ведь слишком мала и незаметна на карте жизни. К тому же конечна.

      А здесь… Здесь можно было начать новую жизнь. Чувствовать себя цельной, сильной, свободной. И просто наблюдать. Затеряться в толпе и одновременно быть ее центром. Остановиться и просто слушать этот шум, движение, питаться ими, осознавать себя их частью. Быть маленьким окошечком в огромном городе, который никогда не спит. Быть никем и всем одновременно.

      А потом побежать. Нестись по этим улицам наугад быстрее ветра. Узнавать все новые и новые дороги. Видеть дома, дворы, людей. Все чужое. Незнакомое. Зато настоящее и живое. И потому рождающее необыкновенный трепет