Прыжок над пропастью. Питер Джеймс

Росс, – и, вернувшись в кабинет, подала мужу сигару и зажигалку «Дюпон». Он закурил, повертел сигару над пламенем, чтобы табак загорелся равномерно. Потом выпустил голубоватую струю в потолок.

      – А ты как сегодня? – спросил Росс, не открывая глаз.

      – Все нормально. Хорошо, – сдержанно ответила она, хотя ее так и подмывало сказать: «Паршиво, как всегда».

      Он кивнул и, помолчав несколько минут, заявил:

      – Я люблю тебя, Вера. Без тебя я не смог бы жить. Ты ведь знаешь?

      «Да, знаю, – подумала она. – Вот в том-то и проблема».

      2

      Мальчик стоял в переулке; вдали от уличного фонаря царила темень. Была теплая сентябрьская ночь; у мальчика над головой слабо мерцала тусклая лампочка; ее свет едва проникал за занавески открытого окна.

      Услышав рев мотора, мальчик вжался в стену. Завизжали тормоза; машина проехала мимо. Где-то гремело радио; он уловил слова новой песни «Лав ми ду». В ноздри ударила вонь из стоящих рядом мусорных баков. Мальчик сморщился.

      Легкий ветерок раздувал занавески; слабые отблески света плясали на боковой стене дома, где не было окон. Невдалеке залаяла собака, потом наступила тишина. И тогда он услышал женский голос:

      – О да… Господи, да! Сильнее, трахни меня сильнее, о боже, о да, да, да!

      В правой руке мальчик сжимал тяжелую прямоугольную канистру с бензином, закрытую круглым колпачком, с тонкой металлической ручкой, которая больно резала ладонь. На канистре было выбито: «Шелл ойл». От нее пахло машинным маслом. Там было почти пять литров бензина, которые он нацедил из бака отцовского «морриса».

      В кармане у мальчика был спрятан коробок спичек.

      В сердце полыхала ненависть.

      3

      Между ног было скользко от спермы Росса. Вера лежала тихо, слушая, как он мочится в туалете. Из-за раздернутых штор пробивался серый свет, вдали виднелись пышные зеленые кроны берез. Радиочасы бормотали новости, но она едва разбирала слова. Опять убитые в Косове… Потом – проверка точного времени: 6:25; среда, 12 мая.

      Вера потянулась за контейнером, где в растворе плавали ее контактные линзы; отвернула крышку. Через двадцать минут пора будить Алека, кормить его, отправлять в школу, а потом?..

      Тошнота, отравлявшая ей жизнь уже несколько дней, сегодня усилилась. Вдруг Веру передернуло.

      Неужели беременность?

      О боже! Только не это!

      Через год после рождения Алека они попытались завести второго ребенка, но ничего не получилось. Еще год спустя Росс заставил ее сдать анализы, но оказалось, что у нее все в порядке. Видимо, проблема была в нем, но он не желал в это верить и, нагрубив, отказался пойти к специалисту.

      Постепенно Вера поняла, что отсутствие второго ребенка – благо для нее. Она до смерти любит Алека, но с ним бывает трудно, а ее силы на исходе. Неизвестно, смогла бы она воспитать еще одного малыша.

      И потом, Вера знала: она не разводится с мужем потому, что не мыслит жизни без Алека. При ее депрессии Росс ни за что не позволит ей забрать сына; да и в ее теперешнем состоянии вряд ли она справится