Разговор в комнатах. Карамзин, Чаадаев, Герцен и начало современной России. Кирилл Кобрин

в реальности все было наоборот – крестьян будоражили слухи о заговоре аристократов против них, а не в их пользу! Здесь, как мне кажется, РП, чьей рукой водит Карамзин, делает прямой намек на то, что еще недавно происходило в России – и наверняка еще может произойти.

      Действительно, картина очень знакомая для русского читателя. Царь хороший, бояре плохие. Царь за нас, он разрешил перебить бояр и дворян. Царь не доверяет боярам и передает нам свою волю через доверенное, близкое ему лицо. Плюс череда самозванцев – XVII века и XVIII, в конце которой – еще внушавший тогда трепет Пугачев, этот лже-Петр III. Если подобным образом прочитать эльзасский революционный сюжет «Писем», то выглядит он так: Людовик XVI, услышав о заговоре дворян против крестьян (никакой «нации» в этой части сюжета в помине нет!), посылает своего брата с тем, чтобы тот передал крестьянам – феодальные путы пали, но угнетатели не наказаны. Накажите их, пока я отвернулся и не смотрю, что вы творите. Но имейте в виду: все кончится 15 августа, пробьют часы, и карета обратно превратится в тыкву.

      Звучит довольно потешно, но на самом деле все очень серьезно, тем более что эти возмущения унесли тысячи жизней, если, в конце концов, не десятки тысяч. Перед нами – внутренний механизм раз за разом происходивших кровавых событий, история того, как люди, которые убивали и сами гибли, объясняли себе и окружающим причины своих действий. Через несколько десятков лет это вновь станет одной из важных тем русской истории и русской литературы вплоть до 1917 года, а то и позже. Но в то же время перед нами действительно общее для Европы и России пространство, общественно-политическое и социально-психологическое. И расположено это пространство в сельской местности.

      Возвращаясь во Францию августа 1789 года: не забудем и единственного деятеля того времени, названного в эльзасском пассаже «Писем» по имени, графа д’Артуа. Он того стоит. Граф Шарль д’Артуа (титул он этот носил до 1824 года) был внуком Людовика XV, младшим братом Людовика XVI и Людовика XVIII. Как мы видим, изначально шансы занять престол у него практически отсутствовали – для этого должно было произойти нечто экстраординарное, что убрало бы с дороги двоих старших братьев, их детей мужского пола и т. д. Однако это экстраординарное произошло – революция. Самого старшего из братьев свергли с престола и казнили, первый сын этого брата стал жертвой чахотки в возрасте 8 лет, буквально за несколько дней перед началом революции, другой сын Людовика XVI, несчастный мальчик, которого кровожадный Конвент оставил сиротой, никогда не царствовал и умер в тюрьме Тампль. Средний брат, проведя 23 года в изгнании, был возвращен на престол союзниками по антифранцузской коалиции после отречения Наполеона I, но вскоре опять бежал во время «ста дней». Окончательно утвердившись на троне после Ватерлоо, Людовик XVIII процарствовал девять лет и умер, будучи бездетным, в 1824-м. И вот только тогда граф д’Артуа превратился в короля Карла X, последнего в династии Бурбонов, –