Алёна. О давно прошедшем. Непридуманные истории из жизни необыкновенной девочки. Алена Бунина

слышу мужской голос и Наташкин ответ:

      – А, это ты, Серёжка! – и закрыла дверь.

      Жду я её, жду, а она всё не возвращается. Любопытно мне стало. Подошла к двери и смотрю в глазок. Наташка стоит с каким-то парнем на лестнице, молчит, а он ей всё что-то говорит и говорит. Я было дернулась наружу, но Наташка моментально захлопнула дверь. Я пожала плечами и пошла себе допивать чай и смотреть телевизор.

      Пропило, наверное, минут сорок, когда Наташка вернулась. Лицо у неё было какое-то странное: вроде хочет улыбнуться, но сразу качает головой, опять становясь серьёзной. Не могу описать точно все чувства, которые отражались на её лице, но я видела, что её распирает, но она не знает, с чего начать.

      – Ну и о чём вы там так долго шептались? – спрашиваю.

      – О тебе, – ответила Наташка.

      И уж тут меня прошибло так, что я буквально онемела.

      – Сейчас всё расскажу. Ты же знаешь этого Серёжку? – спрашивает.

      Я мотаю головой.

      – Может, и не знаешь, хотя он иногда к нам во двор приходил. В соседнем доме живёт.

      Я обрела дар речи:

      – И чего?

      – А вот того. Влюбился он в тебя! – говорит Наташка.

      Вот это да! Вот это гром среди ясного неба! А Наташка даже не смеётся:

      – Хороший он парень, жалко его. И как он тебя разглядел? Когда в первый раз увидел, сразу и запал на тебя. Сам мне так сказал. Всё хотел к нам подойти, чтобы я его с тобой познакомила, да так и не решился. И только сегодня у него хватило духа прийти ко мне. У него окна в наш двор, и если он видел, что мы выходим из подъезда, шёл за нами. В магазине, на рынке всё тебя разглядывал. А помнишь, мы несколько раз на нашей детской площадке сидели?

      Я потрясена и только опять молча киваю головой.

      – Так вот, оказывается, он очень хорошо рисует. Примостился на скамейке недалеко от нас и нарисовал тебя. Мы-то с тобой всё время разговорами заняты, поэтому его и не заметили.

      Наташка встаёт, идёт в прихожую и, возвратившись, протягивает мне листок из альбома. Я его беру, а у самой почему-то руки трясутся.

      На меня с рисунка смотрела я, Алёна. Сижу, положив ногу на ногу, в своем голубом платьице, в котором и сейчас сидела. Он даже всё раскрасил! На глаза наворачиваются слёзы. Это моя Алёна плачет, что ничего у нас не может быть.

      Хочу сказать, что хоть я и девочка, но необыкновенная, и мужское внимание мне неприятно и даже противно. Понимаете? Всё ведь очень просто.

      Но здесь было нечто другое. Ведь Серёжка, влюбившись в Алёну, полюбил именно её, которую я сама и создала. И здесь всё было так чисто, так наивно, что, пожалуй, это единственный случай, когда мне было не просто приятно, что меня приняли за настоящую девушку, но и мной овладели какие-то совершенно неизведанные чувства, объяснить которые я не могу до сих пор, но которые наверняка связаны с тем, что кто-то полюбил мою Алёну. И Алёна сидела и плакала, а вместе с ней заплакала и Наташка.

      Когда мы обе наревелись, я говорю:

      – Правда жалко парня. Но уж тут ничего не поделаешь. К его сожалению, я не совсем девушка.

      Наташка