Капиталистическое отчуждение труда и кризис современной цивилизации. Станислав Бахитов

американскими авторами множеством: «В противоположность буржуазии и всем прочим привилегированным, ограниченным классовым образованиям, множество способно формировать общество самостоятельно: как мы убедимся, это – главное с точки зрения возможностей прогресса демократии» [129, 9].

      По мнению М. Хардта и А. Негри, новый имперский порядок не может быть ни устойчивым, ни легитимным: «Когда вслед за упадком монополии на легитимное применение силы сокращаются суверенные функции национальных государств, конфликты начинают множиться, прикрываясь бесконечной чередой эмблем, идеологий, религий, требований и идентичностей» [129, 50]. Нам данная ситуация может быть очень даже понятна на примере Украины. Когда и российской, и украинской власти выгодно лепить из соседа образ врага для поддержания внутренней стабильности и формирования пресловутой «национальной идентичности» (что на Украине выглядит особенно гротескно), конфликт в Донбассе рискует превратиться в почти что вечный.

      Внутри общества политическая неустойчивость дополняется касающейся почти каждого работающего неустойчивостью рынка труда, выгодной работодателям, но порождающей все большее отчуждение для рабочих: «…в силу контрактных условий и принципов вознаграждения за нематериальный труд, которые имеют тенденцию к распространению на весь трудовой рынок, положение труда в целом становится менее прочным. В различных формах нематериального труда есть, например, тенденция к размыванию различий между рабочим и нерабочим временем, вследствие чего рабочий день беспредельно увеличивается и заполняет всю жизнь. Еще одна его черта сводится к тому, что нематериальный труд осуществляется без прочных долговременных контрактов и тем самым оказывается в рискованной ситуации обретения повышенной гибкости (для выполнения одновременно нескольких задач) и мобильности (для постоянного перемещения между различными местами работы)» [129, 90].

      Одно дело – признавать наличие всемирной олигархической Империи, другое – разрабатывать методы борьбы с ней. Как считают М. Хардт и А. Негри, для такой борьбы лучшим образом подходят методы многоцелевой и полиформной партизанской войны: «Методы партизанской войны стали приспосабливаться к новым условиям производства по завершении эры фордизма благодаря появлению информационных систем и сетевых структур. Наконец, по мере того, как партизанская война воспринимала черты биополитического производства и распространялась по всем тканям общества, она стала непосредственно выдвигать в качестве своей цели производство субъективного начала, причем имеющего черты экономические и культурные, материальные и нематериальные» [129, 108]. Характерные для постфордизма сети информации, коммуникации и сотрудничества выступают и в качестве важнейших каналов новой партизанской войны [129, 110]. Главные ценности сетевой борьбы опять же отражают в чем-то ценностный мир работников нематериальной сферы постфордизма: это креативность,