Основа философии. Маттиас Линдгрен

понятия, как «мировоззрение» (нем.: «Weltanschaung»). Также не случайно, что слова «t'iSoq» на древнегреческом и «вид» на славянских языках обозначают общую характеристику явлений, опирающуюся на зрение.

      Есть, однако, смысл предполагать, что звуковые составляющие сравнительно больше задают тон при гипотетическом выделении понятийного аппарата, например, у летучих мышей, чем у нас, и что тактильные импульсы преимущественно лежали бы в основе выделения понятийного мира у медуз и т. д. Значит ли это, что объективное знание является зрительным отражением более подлинных понятийных основ, которые возможно обнаружить под понятиями объективного знания? Или можно ли на данных примерах сделать эпистемологический вывод о том, что субъективное знание первично по отношению к объективному знанию? Верно ли, что «you would know in words that which you have always known in thought»[58] (пер. c англ.: «И вы услышите в словах то, что всегда знали в мыслях»)?

      Возможно ли реконструировать подлинное восприятие мира, не обременённое производными образцами, преодолевая стереотипность мира? Надежда найти положительный ответ на подобные вопросы связана с допущением неискоренимого влияния объективного знания на наш субъективный мир. Мы можем, однако, осознать вездесущую стереотипность и необособляемую нераздельность нашего понятийного мира, за которую мы, в отличии от физической карты мира, не можем заглядывать по той простой причине, что мы видим второй в перспективе, заданной первым. По этому поводу Паскаль сделал следующее заключение: «[…] И мне кажется, что тот, кто постиг бы первоначало вещей, мог бы дойти и до постижения бесконечности. Одно зависит от другого, и одно ведет к другому»[59]. Подлинность мира не совместима с понятийным миром и, соответственно, заканчивается там, где наш мир начинается, подобным образом, как «умозаключение может быть разложено на его отдельные элементы, но не может быть сложено из них» [60].

      Непонятное начинается там, где нет понятий, а наш мир уже структурирован нашим понятийным аппаратом: «3.03 Wir können nichts unlogisches denken, weil wir sonst unlogisch denken müßten»[61](пер. с нем.: «3.03 Мы не можем помыслить ничего нелогического, поскольку иначе мы должны были бы мыслить нелогически») и «Alles Erklären wurzelt als verstehendes Entdecken des ausbilden kann. Alles Erklären wurzelt als verstehendes Entdecken des Unverständlichen im primären Verstehen des Dasein»[62] (пер. с нем. «Всякое объяснение как понимающее раскрытие непонятного коренится в первичном понимании присутствия»). Но чтобы попытаться понять самое непонятное, нужно расстаться с пониманием. Понимание – это преобразование непонятного в определенные понятия на основе уже понятого. Процесс приобретения нового знания, таким образом, подобен скольжению улитки за счёт выделения собственной слизи. В этой связи уместно сослаться на следующее высказывание Биби-хина: «Ускользая, он оставляет после себя мир»[63]. Мы даже не можем себе представить, как могло бы быть по-другому.

      § 1.3 Единство понятийных структур

      Следующие высказывания раннего Витгенштейна наглядно иллюстрируют основополагающую мысль традиционного мышления западной философии: «1.21 Eines kann der Fall sein

58

Kahlil G. The Prophet, Collectors Library, London. 2011, p. 81.

59

Паскаль Б. Мысли. Афоризмы. М., ACT, 2011, с. 117.

60

Франк С. Л. Предмет знания. Душа человека, СПб., Наука, 1995, с. 185.

61

Wittgenstein L. Werkausgabe Band I, «Tractatus logico-philosophicus», Frankfurt am Main. Suhrkamp. 1995. S. 17.

62

Heidegger M. Sein und Zeit, Tübingen, Max Niemeyer Verlag, 2006, S. 336.

63

Бибихин В. В. Язык философии, СПб., Наука, 2007, с. 28.