Связанные судьбой. Тесса Дэр

нет необходимости.

      Шарлотта вздохнула с облегчением.

      – Ну слава богу!

      – Сегодня утром Гренвилл собирается сделать тебе предложение, и я согласился позволить ему это.

      – Предложение? Но это абсурд! Мы оба… Мы ведь всего лишь разговаривали.

      – Наедине, – подчеркнул Колин.

      – Но мы спрятались лишь тогда, когда в комнату кто-то зашел.

      – Да, на диванчике у окна. – Он многозначительно посмотрел на нее. – Где вы слушали то, что происходило во время страстного свидания.

      Шарлотта грустно вздохнула.

      – Мы ничего не делали.

      Колин с сомнением приподнял брови.

      – Мне самому не один раз удавалось выходить сухим из воды в разных переделках. Не могу поверить, что между вами ничего не было.

      – Мы ничего такого не делали, говорю же тебе. Ты мне не веришь?

      – Верю. Я тебе верю, детка. Но если только те таинственные любовники не объявятся, больше никто не поверит. И, откровенно говоря, чистая правда о том, что вас застали наедине и в непосредственной близости друг от друга, дурно отразится на твоих перспективах. Это было неблагоразумно с твоей стороны, Шарлотта.

      – С каких это пор тебя заботит благоразумие? Ты сам заядлый повеса.

      В знак протеста Колин вскинул вверх палец.

      – Я был заядлым повесой. Сейчас я отец семейства. И позволь довести до твоего сведения следующее: несмотря на то что Минерва будет оспаривать древнюю максиму, которая гласит, что исправившиеся повесы становятся наилучшими мужьями, она первой согласится с тем, что мы превращаемся в самых заботливых отцов. Когда я раньше входил в бальный зал, то видел сад, полный цветов, готовых к тому, чтобы их сорвали. А теперь я вижу свою дочь. Дюжины своих дочерей.

      – Похоже на озабоченность.

      – Это ты мне говоришь? – Он пожал плечами. – На мой взгляд, я слишком хорошо знаю, какие непристойные мысли возникают в головах у мужчин.

      – В голове лорда Гренвилла не возникало ничего непристойного. У него самый пристойный ум, с которым мне приходилось сталкиваться.

      Однако Шарлотте самой вдруг стало интересно. Она вспомнила, как сильно колотилось его сердце, когда они стояли на том узеньком диванчике. Как он удерживал ее в объятиях. Вспомнила его лукавую улыбку.

      «Я говорю о занятиях любовью, мисс Хайвуд. По крайней мере эту малость вполне возможно вынести».

      Шарлотту бросило в жар.

      – Я еще не готова выходить замуж, – призналась она. – Да, мне хочется повеселиться во время лондонского сезона, и я не планировала так скоро начинать рассматривать предложения.

      – Ну да, кто-то уже говорил про планы, построенные на песке. Уверен, это из Священного Писания.

      – Нет, это из баллады Роберта Бёрнса [3].

      – Правда? – Колин равнодушно пожал плечами. – Я редко читаю. В том смысле, что «редко» означает «никогда». Тем не менее мне кое-что известно о любви и о том, как она может посмеяться над человеком.

      – Тут не может быть и речи ни о какой любви! Мы едва знакомы. Ему точно так же не нужен этот брак, как и мне.

      – О,

3

Бёрнс Роберт (1759–1796) – шотландский поэт.