Проклятие рода Кенигсгейлов. Екатерина Романова

Как тебя зовут?

      – Иллария, леди. Вы очень, очень красивая! Как моя мама.

      – Спасибо. А где твоя мама?

      – Ее забрал Отец заступник, два года назад, – малышка горестно вздохнула, опустив синие, как морская волна глазки. Лакрия во мне почувствовала ее боль. Сильнейшую пустоту в сердце. Мама для этого маленького создания заменяла целый мир. – Проклятая лихорадка… Можно я вас нарисую? Чтобы смотреть на рисунок и вспоминать мою маму?

      Непроизвольно положила ладошку на грудь, стараясь не поддаваться чувствам.

      – Конечно, дорогая, – позволила я и мягко улыбнулась.

      Заметив, как девочка уселась за столик знатных господ, хозяин трактира поспешил осадить дочь. Девочка, слегка высунув язык, чертила на доске мелом закорючки.

      – Иллария, не отвлекай гостей от трапезы. Простите, леди, вы очень похожи на мою усопшую супругу, вот малышка и не удержалась.

      – В этом нет ничего предосудительного, господин…

      – Отец заступник с вами, леди. Я Самуил Трактирщик, – теребя фартук, извинялся мужчина.

      – Самуил Трактирщик? – удивилась я и обратила взгляд на лорда.

      – Крестьянам не положено иметь фамилии, – подтвердил он. Сложно в это поверить.

      – Как же в таком случае, обращаются к вашей дочери?

      – Иллария, дочь Самуила Трактирщика, – пояснил он.

      – Уму непостижимо.

      В трактир зашло еще несколько путников и, откланявшись, трактирщик поспешил обслужить господ. Одеты бедно, но справно. Не из благородного сословия. Толчок под столом вывел меня из задумчивого состояния и, уставившись на лорда, я выразила недовольство.

      – Лорд, перестаньте.

      – Вы о чем, миледи?

      Толчок повторился. Да что он себе позволяет, еще и глядя мне прямо в глаза?

      – Об этом! – зашипела я, когда почувствовала третий толчок и, нарушив правила приличия, нагнулась, чтобы заглянуть под стол. Лорд действительно был ни при чем. Увлекшись рисованием, девочка зарывала свои босые ноги в моих многочисленных юбках. Видимо, чтобы согреть их. Я выпрямилась и непонимающим взглядом уставилась на Илларию.

      – Дитя, где ваша обувь?

      – Сегодня очередь Санни. Потерпите, Леди, еще немного осталось.

      – В каком смысле очередь Санни?

      – Вчера я носила ботинки, а сегодня носит она, – не обращая на меня внимания, она заправила за ушко прядку пшеничного цвета и, смочив уголек, продолжила рисовать. И щебетала таким тоном, словно это само собой разумеющиеся вещи.

      – У вас что, одни ботинки на двоих? – шепотом, как бы стесняясь своего предположения, спросила я.

      – Нам еще повезло, леди, – она, наконец, подарила мне взгляд. Слишком осмысленный для восьми лет. Взгляд человека, который прошел через куда большие трудности, чем я. Ни один ребенок не заслужил страданий. Ни один. Мой долг как королевы сделать так, чтобы каждый подданный имел возможность заработать себе на достойную жизнь. – Вот у моей подруги,