Цветок жасмина (сборник). Аглаида Лой

с чувством произнес он. – Когда я впервые увидел тебя в университете, почему-то сразу подумал – это пери. Настоящая пери из волшебной персидской сказки.

      – Неужели? И чем же я похожа на персиянку?

      – Не знаю, может, разрез глаз необычный. Или походка. Ей, богу, не знаю, не могу объяснить.

      – Пери… меня так отец иногда называет.

      – Потому что ты настоящая пери и есть. Волшебное легкокрылое существо, питающееся ароматом цветов. И что же дальше произошло с вашим предком?

      – А дальше у него было много-много потомков, которые предпочли остаться в России и служить новому отечеству на самом разном поприще. В основном, в русской армии. К тому же, условия жизни аристократии в российской империи были более благоприятными, нежели в гораздо более деспотичной тогда Персии. Наверное, мой далекий предок, принц Бахман-мирза, был человек не только прозорливый и умный, но и многое повидавший. Горький жизненный опыт убедил его в том, что «От добра добра не ищут». Благодаря своим достоинствам, он обрел прочное положение при русском дворе, что обещало ему и его потомкам высокое положение и в будущем. Таким образом, под покровительством Романовых принцы Персидские, потомки Бахман-мирзы, существовали и процветали многие годы.

      – А потом?

      – Потом… суп с котом. Сначала произошла Февральская революция, затем Октябрьская и заварилась жуткая каша. Началась гражданская война. Часть потомков Бахман-мирзы уехали в Европу и Америку, ну а мои предки остались в России. Как видишь, до сих пор служат отечеству.

      – Занимательная история, – помолчав, сказал Влад. – Настоящий приключенческий роман. Просто дух захватывает.

      – Кто бы его еще написал!..

      От близости Ясмин, от запаха ее духов, от жара ее тела, у него кружилась голова. Ему хотелось схватить ее в объятия, сжать изо всех сил и никогда не отпускать. Однако он старательно изображал сдержанного и воспитанного молодого человека – да и как иначе можно было вести себя с Ясмин?

      – Я тут посмотрел, – после паузы, едва справившись со своими чувствами, заговорил он слегка небрежно, – у тебя в книжном шкафу всякие фолианты стоят раритетные. И язык вроде бы арабский.

      – Персидский, – пояснила она. – Книги, в основном, на фарси. Азбука похожа, потому что была смоделирована на основе арабской.

      – А ты что, знаешь персидский?

      – В Иране вообще-то два языка. Я знаю фарси. Не в совершенстве, конечно. Однако говорить и читать могу. Да и чему удивляться – мой дед завкафедрой восточных языков, с детства меня обучал.

      – Скажи что-нибудь по-персидски, – попросил он.

      Она встала с дивана, прошлась по комнате, повернулась к нему и, глядя в глаза, произнесла несколько ритмичных фраз на незнакомом языке.

      – Это стихотворение? Переведи, пожалуйста.

      – Ни за что не переведу! – хихикнула она, и глаза ее озорно блеснули.

      – Но почему? Так не честно. – Он поймал ее за руку, притянул к себе и усадил на колени. – Так-таки не переведешь? –