Темные отражения. Александра Бракен

в каждой фразе Сэм, заставил меня пересмотреть точку зрения. Внезапно мне показалось, что это возможно. Пускай я никогда не вернусь домой, но если мы будем держаться вместе, все еще может быть хорошо. Я согласна была идти за Сэм, оставаться в ее тени, вне взглядов СПП, не привлекая к себе внимания.

      Это работало целых пять лет.

      Пять лет кажутся вечностью, когда один день плавно перетекает в другой, а весь твой мир ограничен забором с колючей проволокой и состоит из ряда ветхих строений длиной в две мили да грязи под ногами. Я никогда не была счастлива в Термонде, однако моя жизнь была сносной. Просто потому, что здесь рядом со мной была Сэм. Это она округляла глаза, когда Ванесса, одна из наших соседок по боксу, попыталась отрезать ей волосы садовыми ножницами, дабы придать ее прическе более «стильный» вид.

      – Ради кого? – пробормотала тогда Сэм. – Чисто для собственного отражения в зеркале?

      Это она строила рожи в спину СПП, которые одергивали ее за очередные «разговорчики», это она твердо, но не грубо осаживала размечтавшихся девчонок, спуская их на землю. Это она была рядом, когда солдаты распускали нас по боксам.

      Сэм и я – мы были реалистками. Мы знали, что не выберемся наружу. Мечты вели к разочарованию, а разочарование – к депрессии, из которой было не так-то легко выбраться. Лучше уж прозябать в серости, чем позволить тьме поглотить себя целиком.

      Спустя два года в Термонде начала работать фабрика. Так называемых «опасных» заключенных они заставляли работать по ночам, однако на этом «усовершенствования» не прекратились. Потом власти лагеря решили, что мы должны жить на самообеспечении. С этого момента мы начали сами готовить себе еду, мыть ванные комнаты, шить униформу и даже одежду для начальства.

      Кирпичный прямоугольник здания протянулся через всю западную часть лагеря. Нас заставили рыть котлован, однако к строительству допустить побоялись. Оставалось лишь смотреть, как медленно, этаж за этажом, растет странное сооружение, и гадать, что уготовила нам судьба. По ветру, точно семена одуванчиков, тут же разнеслись слухи о том, что в этом месте ученые собираются проводить новую серию экспериментов. Кто-то утверждал, будто здание станет изолятором для красных, оранжевых и желтых. А некоторые и вовсе решили, что власти решили построить тюремный корпус, из которого мы не выйдем уже никогда.

      – С нами все будет в порядке, – сказала мне однажды ночью Сэм, как раз перед тем, как выключили свет. – Это просто глупости, понятно?

      Однако ничего не было в порядке. Ни раньше, ни сейчас.

      Разговоры на фабрике были запрещены, однако существовали и другие способы общения. Фактически единственное время, когда нам разрешалось говорить, наступало как раз перед выключением света. В остальных местах царила тишина. Только работа, и ничего больше. И все же, когда живешь с кем-то бок о бок годами, у вас поневоле начинает формироваться свой собственный тайный язык. Пусть это всего лишь усмешки и быстрые выразительные взгляды. Сегодня нас отправили полировать и шнуровать ботинки, пришивать