Темные отражения. Александра Бракен

однако это оказалось непросто. Большинство занавесок были отдернуты, и внутрь мог заглянуть кто угодно. Чаще всего мне хватало короткого взгляда в сторону каждой кабинки, но предпоследняя у входной двери…

      Ноги стали ватными, когда я ощутила запах розмарина.

      Доктор Бегби что-то тихо говорила «зеленому» мальчику. Я узнала его. Наши койки стояли друг напротив друга. Мэттью? А может, Макс? На лице мальчика запеклась кровь, так же как и у меня. Кровь была около носа и глаз, стекала по щекам. В животе словно появился тяжелый камень. Этого зеленого тоже вычислили? Доктор Бегби беседовала с ним по тому же поводу? Я оказалась не единственной, кто выяснил, как можно обмануть систему, как выдать ложь за правду.

      Возможно, мы с ним были одного поля ягоды.

      И возможно, к завтрашнему дню мы оба будем мертвы.

      – Быстрее! – выплюнул СПП, даже не пытаясь скрыть раздражение. Я с трудом поспевала за ним, но беспокоиться было не о чем. Будучи в сознании, я бы ни за что не осталась в лазарете. Тем более когда над головой нависла новая угроза. Я знала, что они собираются со мной сделать.

      Знала, что скрывается под слоями белой краски.

      Первых детей, которые попали сюда, постигла участь подопытных свинок. Они испытали на себе весь ужас электрошока и препарирования мозгов. Истории передавались из уст в уста со священным трепетом. Ученые пытались найти способ нейтрализовать новые способности – «вылечить» детей, а в действительности просто убивали в них волю к жизни. Тот, кто разоблачил этот ужас, был назначен управляющим во время первой волны. Меня привезли во время второй, и это была удача. С каждой волной детей прибывало все больше и больше, лагерь разрастался, пока не осталось ни одного свободного клочка земли. Это случилось лишь через три года. С тех пор новых слухов больше не появлялось.

      По мнению солдата, я шла недостаточно быстро. Он с силой втолкнул меня в зеркальный коридор. Указывающая на выход стрелка светилась кроваво-красным. СПП толкнул меня еще раз, сильнее, и засмеялся, когда я упала. В груди сквозь боль начали пробиваться первые ростки гнева. Останавливало лишь то, что солдат может запросто привести меня в укромный уголок и прикончить.

      Вскоре я уже стояла снаружи, вдыхая свежий весенний воздух. Набрав полные легкие туманной прохлады, я попыталась проглотить обиду. Нужно было подумать. Оценить обстановку. Если он собирался разделаться со мной в одиночку, я легко могла бы взять верх. Это не проблема. Зато перебраться через железный забор будет непросто – к тому же я не имела представления, где, черт побери, нахожусь.

      Когда я только попала в Термонд, однообразие пейзажа скорее успокаивало, избавляя от болезненных воспоминаний. Западная Вирджиния и Вирджиния не сильно отличаются друг от друга, хотя жители Вирджинии наверняка стали бы это отрицать. Одинаковые улицы, то же небо, та же кошмарная погода: либо попадаешь под дождь, либо изнываешь от влажности. Однако кое-чем Вирджиния все-таки отличалась. Одна девочка из нашего бокса с пеной у рта доказывала, что видела во время поездки